Если бы Гитлер взял Москву

Для пополнения личного состава военизированной охраны приказом НКВД СССР от 11 марта 1941 года за № 0127 были созданы дополнительные вербовочные пункты в ряде восточных областей и одновременно снята бронь на призыв в Красную Армию со значительного количества тюремной и лагерной охраны. В итоге дополнительно в ее состав влилось 64 763 человека и 54 % ее довоенной численности. Во многих лагерях и колониях этот показатель составлял практически 90 %. Не менее 15 тыс. стрелков и командиров военизированной охраны лагерей и колоний, в частности Карело-Финской, Украинской и Белорусской ССР, вступили непосредственно в действующие полевые части Красной Армии в первые же дни войны.

Что же касается бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену либо в окружении на территории, занятой противником, то для них решением ГКО № 1066 от 27 декабря 1941 года были созданы спецлагеря, впоследствии получившие наименование проверочно-фильтрационных.

Впрочем, всего этого старший лейтенант Петр Скворцовский в то время не знал, да и не мог, разумеется, знать. Как не мог он знать и того, в каких массовых количествах уничтожались тогда заключенные. Вот, например, только лишь одна выписка из докладной записки военного прокурора Витебского гарнизона о результатах проверки оборонной деятельности в гарнизоне от 5 июля 1941 г.: «…Вчера мною арестован и предан суду военного трибунала [бывший] начальник тюрьмы Глубекского района Вилейской области, ныне начальник Витебской тюрьмы, сержант госбезопасности, член ВКП(б) [Приемышев], который 24 июня вывел из Глубекской тюрьмы в Витебск 916 осужденных и следственно-заключенных. По дороге этот начальник тюрьмы в разное время в два приема расстрелял 55 человек, а в местечке около Уллы во время налета самолета [противника] он дал распоряжение конвою, которого было 67 человек, перестрелять остальных. В этих незаконных расстрелах он сам принимал участие с револьвером в руке. Свои действия объясняет [тем], что якобы заключенные хотели бежать и кричали: «Да здравствует Гитлер!» По [Приемышева] заявлению… было перестреляно 714 осужденных. Нами по личным делам установлено, что среди этих заключенных более 500 человек являлись подследственными, а по некоторым вообще не выдвигались обвинения, так как они находились на спецпроверке».

И вполне естественно, что в ту пору подобные случаи имели место и в других районах прифронтовой полосы как в 1941-м, так и в 1942 году. Зато Скворцовского тут же ознакомили с приказом Наркома обороны за № 227 от 28 июля 1942 года «Ни шагу назад». В нем говорилось: «…Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило… Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…»

Далее в приказе описывался опыт германской армии, где уже было создано более 100 штрафных рот из провинившихся нижних чинов, занимавших оборону на самых опасных участках фронта. Теперь такие штрафные батальоны с аналогичными целями должны были формироваться и у нас, куда также должны были направляться и рядовые, и командиры, виновные в нарушении дисциплины или трусости. Создавались и специальные заградительные отрады для придания устойчивости ослабленным или деморализованным войсковым частям. Приказ рекомендовал перенимать опыт противника и предписывал военным советам фронтов приступить к созданию подобных штрафных батальонов, рот и заградительных отрядов в РККА.

* * *

Походный госпиталь 15-й пехотной дивизии вермахта располагался неподалеку от Пензы в селе Константиновка. Здесь было относительно спокойно, хватало продовольствия и можно было не опасаться неожиданных нападений со стороны противника. Вот только сказывался недостаток немецкого медицинского персонала, тем более что раненные в боях за город поступали сюда непрерывно. Пришлось набирать местных жителей, в основном женщин, которые должны были выполнять всю наиболее грязную работу и ухаживать за ранеными, в то время как немецкие врачи и даже санитары с утра и до глубокой ночи занимались их лечением.