Если бы Гитлер взял Москву

Только с приездом на следующий день в Немчинов-ку военных и представителей районного руководства паника поутихла. На сельском сходе было объявлено о необходимости светомаскировки на окнах домов, рытья бомбоубежищ. Народ был так напуган, что долгое время еще по ночам многие укладывались спать на улице, возле домов, – ждали очередного налета. Однако опасения оказались напрасными, бомбежек больше не было…

Что же касается дежурившей в тот день девушки из 97-го отдельного батальона ВНОС, то за несвоевременное оповещение о прорыве немецкого самолета сквозь линию наблюдения суд военного трибунала приговорил ее к расстрелу, и уже на следующий день приговор был приведен в исполнение расстрельной командой Пензенского тюремного замка, а попросту – городской тюрьмы, доставшейся городу еще от времен самодержавия, а «замком» прозывавшейся за свою своеобразную и довольно-таки вычурную архитектуру.

Впрочем, новых налетов все же не последовало, но каждый чувствовал, что это не более чем забота будущего хозяина о том, чтобы не портить свое же имущество, поскольку наступление немцев на город развивалось стремительно.

Вечером того же дня два инженера, Виктор Иванович Шелест и Зиновий Львович Березкин, встретились на квартире у последнего в одном из домов по улице ИТР (Инженерно-технических работников), где в основном как раз и проживала техническая элита пензенских заводов.

– Чего звал-то? – спросил Шелест Березкина, когда тот пришел к нему уже совсем затемно. – Нельзя было на работе поговорить…

– Да можно! – сконфузился хозяин. – Понятно, что и ты устал, да и я тоже. Но на работе ведь всякие люди есть. Начнутся расспросы – что, да как, да почему, а мне хотелось бы прежде всего с тобой посоветоваться. Дело в том, что я тут кое-что хочу предложить – ну ты помнишь, у нас было объявлено о необходимости всячески развивать изобретательскую работу, а лезть в глаза начальству мне что-то не хочется. Я же ведь, пусть и давно, но был под арестом и как раз из-за этого самого изобретательства. Опять какая-нибудь сволочь напишет, что я «подрываю оборонное могущество Родины». Сам знаешь! Евреев у нас не больно любят, в том числе и у нас, на нашем заводе…

– А умных людей жалуют еще меньше, – заметил в тон ему Шелест, который дружил с Березкиным с самого момента его появления в Пензе и, несмотря ни на что, ему доверял. – Ну что там у тебя?

– Да вот, смотри – целый ряд разработок и все на базе нашей выпускаемой продукции. Вот наш теперешний 82-мм реактивный снаряд весом 8 кг и с массой боевой части 5,4 кг. Дальность полета 5500 м, приличная зона разлета осколков, однако по конструкции он на редкость примитивен, а главное – требует громоздких пусковых установок для запуска. По сути дела, это реактивная оперенная стрела, и вот от этого-то самого оперения мне бы и хотелось отказаться. Берем этот же самый снаряд, по всей его поверхности делаем насечку, как на рубашке осколочной гранаты, однако заряд взрывчатки располагаем у него внутри по всей длине корпуса в такой же насеченной трубке, а пороховой заряд двигателя у них между стенками. Дальше – больше! Сзади вставляем заглушку с шестью косорасположен-ными отверстиями для выхода газов, и все! Снаряд готов! Теперь его можно будет запускать не с балочных направляющих, а из гладких коротких труб, что и удобнее во всех отношениях, и положительно скажется на точности стрельбы, так как снаряд этот из-за косых сопел будет в полете вращаться, а это значит, что сработает гироскопический эффект…

– Не выйдет! – сразу же перебил его Шелест. – Во-первых, понадобится сильный импульс тяги, чтобы раскрутить этот твой снаряд в трубе, а для этого круглые шашки для ракетного двигателя, как у нас, не годятся. А во-вторых, внутренняя труба с зарядом тут же раскалится, и… бах! Твой снаряд разорвется в воздухе!

– Ты, видно, совсем меня за дурака держишь, – рассмеялся Зиновий Львович. – Тут все продумано. Понятно, что стенки снаряда раскалятся докрасна, но это, кстати, как раз и хорошо. Помнишь, нам рассказывали, что наши снаряды обладают еще и хорошим зажигательным действием, так как при взрыве от них летят не только раскаленные осколки, но и куски несгоревшего ракетного топлива? Так вот у нас вся оболочка снаряда будет раскалена так, что фрицам мало не покажется, и несгоревшее топливо там тоже будет, а вот внутренняя трубка с зарядом останется вполне целой. У меня она вся оборачивается асбестом, а асбест, как ты сам знаешь, прекрасный теплоизолятор.

– И где же ты возьмешь столько асбеста?

– Да прямо у нас, на соседнем заводе. Там раньше делали керосиновые лампы и керогазы. Заводик маленький, зато склад у него очень большой, и там до сих пор хранится прямо-таки чудовищный запас асбестовых фитилей для керосиновых ламп и керогазов. Я как-то раз сумел туда попасть и все видел. Они смотаны в рулоны – бери и наматывай асбест на что хочешь!

– Так, интересно, – заметил Шелест. – А двигатель как же?