Если бы…

– Слушай, заткнись! Или маленький тараканчик сейчас съездит большим учебником по твоей пустой болтливой голове.

После отъезда Сергея Вован «взял шефство» над Верой, как он сам это назвал. Они и раньше были в дружеских отношениях, но не в близких, а просто общались по-приятельски, хорошо друг к другу относились. Любили поболтать, посмеяться. Вере нравилось неуемное, даже буйное чувство юмора Вована. Его склонность к разного рода проделкам, которые никогда никого особо не задевали, но всегда были ужасно смешными. Вован тоже симпатизировал Вере. Ему нравилось, что она не строит из себя какую-нибудь цацу, а ведет себя естественно, не притворяется и не рисуется как многие девушки. А еще ему очень нравилось, как она смеется. Вован буквально обожал ее смех. Смеялась Вера искренне, заразительно, и нередко хохотала до слез, совершенно не стесняясь такого бурного проявления эмоций.

Теперь Вован начал садиться рядом с Верой во время лекций. При этом неизменно говоря: «Посижу уж с тобой Ковальская. Присмотрю. Сама понимаешь, другу слово дал. А то ты ж такая несамостоятельная, беспомощная». После этой фразы он с видом великомученика опускался на сидение рядом с ней и еще долго, потом кряхтел и вздыхал, давая понять на какие жертвы он идет ради данного другу слова. В институтский буфет они тоже ходили теперь вместе. Вован произносил примерно такую же речь, менялось только начало «Поем уж с тобой вместе…». Время от времени он провожал Веру до электрички, говоря: «Провожу уж тебя и т.д.». Когда они вместе с ребятами из группы устроили поход в кино, Вован, естественно, уселся рядом с Верой, заявив: «Посмотрю уж с тобой кино…»– после чего строго посмотрел на Веру и сказал: «Только смотри Ковальская! Мы с тобой в темноте еще ни разу один на один не оставались. Надеюсь, будешь вести себя прилично, не воспользуешься моей беззащитностью и неопытностью. Понимаю тебе трудно устоять, но держи себя в руках». Сначала Веру все это смешило. Но, по прошествии пары недель, уже порядком поднадоело и начало раздражать.

– Телянин, не пора сменить пластинку?– сказала она Вовану, когда он в очередной раз толкнул речь, про обещание данное другу. Вован с печальным видом вздохнул и сказал:

– И рад бы, Ковальская, сам устал, надоела ты мне хуже горькой редьки, но сама понимаешь, я слово другу дал.

Вера только рукой махнула.

Как то ночью зазвонил телефон. Вера взяла трубку.

– Вер ты чего делаешь?– спросил Вован.

– Сплю, конечно. Володь, чего случилось?– сонно спросила Вера, пытаясь рассмотреть, сколько сейчас времени. На часах было 2-15.

– Одна спишь?

– Что?!– Вера подскочила на кровати.

– Да ты не волнуйся! Мне-то все равно, сама понимаешь. Просто я должен присмотреть…

Вера швырнула трубку на телефон.

На следующий день Вера крепко ухватила, подошедшего к ней, радостно улыбающегося Вована за ухо.

– Если ты, скотина, еще раз скажешь мне про свое обещание…

– Ааа! Больно же!– завопил Вован.– Ты мне ухо оторвешь сейчас!

– Я тебе кое, что другое оторву! Понял?– пообещала Вера, отпуская, ставшее малиновым, ухо.

– Да понял, понял я. Ладно, перегнул малость. Но ведь прикольно же получилось?– ухмылялся Вован, потирая пострадавшее ухо.– Все не буду больше. Убедила, ты вполне самостоятельная и морально устойчивая. Слагаю с себя тяжкое бремя.

Вера засмеялась. Ну, что с ним делать. Телянина можно либо убить, но к таким решительным действиям она еще не готова, либо не обращать на него внимания.

– Смотри у меня.– Сказала она строго.

– Смотрю, смотрю. Жизнью, можно сказать, рискую, здоровьем своим. И все ради данного другу обещания!– уже, несясь по коридору, от бегущей за ним Веры прокричал Вован.