Если бы…

Оба думали о завтрашнем дне, оба боялись его и не решались высказать свои мысли вслух. Как будто опасаясь, что волшебство последних дней развеется, и что реальность захлестнет их и поглотит, наполнив их сердца темнотой и печалью.

– Во сколько ты завтра улетаешь?– все же не выдержала Вера.

– Самолет в 6-30 утра,– сказал Сергей, сердце болезненно сжалось «Так рано!», как будто если бы он сказал, что самолет в 10 или 12, что то изменилось.

Сергей остановился и, взяв Веру за плечи, развернул ее лицом к себе. Она отворачивала голову, стараясь отвести взгляд, потому что боялась разреветься.

– Вера, Верочка!– Сергей безуспешно пытался заглянуть ей в глаза. Легонько взяв ее за подбородок, он заставил Веру посмотреть на себя.– Я знаю, что не должен этого говорить. Но я прошу тебя, не выходи замуж. Пожалуйста, Вера! Дождись меня. Ну, хотя бы, отложи свадьбу. Я вернусь, и тогда ты решишь. Просто подожди, пожалуйста!

Она почувствовала такое облегчение.

– Хорошо. Я подожду тебя.– Сказала Вера, тупая ноющая боль, сковывавшая сердце отпустила. Она чувствовала себя возвращающейся к жизни, ощущала как тревога и неизвестность, разъедающие душу все последние дни, отступают, покидают тело, и на смену им приходит просто грусть.

Он обнял ее и, прижав ее голову к груди, вдыхая запах ее волос, наслаждаясь ее близостью и долго-долго не отпускал. Когда есть надежда, это так здорово!

Вера не стала говорить о своей встрече с Севой. Ей казалось, что этим она наложит на него какие-то обязательства. Она не хотела, чтобы он чувствовал, что что-то должен. Девять месяцев очень долгий срок. Девять месяцев в разлуке это почти бесконечность. Что-то может измениться за это время. Они сами могут измениться. Он вернется, и они все решат. Сейчас ей достаточно, что он просто есть, есть в ее жизни. Даже если у них ничего не выйдет, она будет знать, что он был. И будет помнить это чудесное время, проведенное вместе. Вера почувствовала, как горячие слезы катятся по ее замерзшим щекам.

– Ты будешь писать мне длинные-длинные письма?– почти строго спросил Сергей.

– Конечно, – она улыбнулась, незаметно смахивая дурацкие слезы.– Про одного Телянина можно листов по пять писать в каждом письме.

– Ты и про себя пиши листов по пять в каждом письме. Хорошо?

– А знаешь,– задумчиво сказала Вера,– ведь мы с тобой почти незнакомые друг другу люди. Мы знаем друг друга меньше недели.

Он чмокнул ее в нос.

– Мне кажется, я знаю тебя намного лучше, чем все остальные,– выразительно глядя на нее засмеялся Сергей. Вера хлопнула его ладошкой по спине.

– Я буду подписывать свои письма – Твоя почти незнакомка. Это загадочно и волнующе.– Улыбнулась Вера.

Все кончается. Расставание у дверей квартиры. Последнее объятие, последний поцелуй. Едва-едва сдерживаемые слезы. Так невыносимо трудно расстаться, когда тебе 18. И когда тебе 23 тоже невыносимо трудно расстаться. И сердце рвется из груди и невозможно разжать свои руки и выпустить руки другого. Сергей решительно поцеловал Веру в последний раз и, вскочив в приехавший на его счастье лифт, уехал.

Соня уже спала. «Ох и соня наша Соня» скаламбурила сама для себя Вера. У нее было странное ощущение полного отсутствия ощущений. Она смотрела вокруг невидящим взглядом. В голове не было никаких мыслей. Защитная реакция организма, которая спасает нас от болезней, стрессов, потрясений. Только от любви она спасти не может, не предусмотрена для нее такая функция. Вера, не раздеваясь, легла на диван и долго просто смотрела перед собой невидящим взглядом, чувствуя во всем теле легкость и тяжесть одновременно.

Около часа ночи зазвонил телефон. Уверенная, что это опять отвергнутый жених Вера неохотно сняла трубку, готовясь высказать все, что она думает по поводу его пьяных ночных звонков.

– Я тебя разбудил?– спросил Сергей.

– Нет, я не сплю. Хорошо, что ты позвонил.

– Я не хотел так поздно звонить. Мы с Вованом немного засиделись. Просто хотел еще раз услышать твой голос.

– Я рада, что ты позвонил,– улыбаясь, сказала Вера.– Ты Вовке сказал, что-нибудь?

– Сказал, что попросил тебя отложить свадьбу.– Ответил Сергей немного смущенно. Он сначала ничего не хотел говорить Вовану, не зная, как это воспримет Вера, но потом решил, не вдаваясь в подробности, сказать о своем чувстве к ней и о просьбе отложить свадьбу. Потому, что все равно все тайное становится явным и пусть уж лучше Вован узнает от него, чем потом начнет доставать Веру своими шуточками и дурацкими комментариями. Вован, естественно, отреагировал на новость о «большой и чистой любви» в свойственной ему манере: бурно, шумно, с задором. Излив на друга целый поток восторженных высказываний и шуточек. Сергей потребовал, что бы Вован не смел приставать к Вере и не лез к ней с расспросами, на что Вован радостно заявил: «Ты ж меня знаешь, Серег! Я, сама тактичность». Чем внушил Сергею еще большие сомнения в правильности принятого решения посвятить друга детства, пусть даже, в часть правды их отношений с Верой.