Если бы…

День был теплый, но пасмурный. Моросил мелкий, почти незаметный дождик. Видимо природа решила соответствовать печальной торжественности момента. Собравшиеся, молча стояли, погруженные в свои переживания. Охваченные болью и пониманием непоправимости произошедшего. Вера стояла поддерживаемая с обеих сторон сыновьями. Мальчики не плакали. Они не могли себе позволить расстраивать маму еще сильнее. Они ее опора, теперь они ее поддержка ее стена. Алеша время от времени подозрительно шмыгал носом, но каждый раз сдерживался. Они оба были сыновьями своего отца и умели держать себя в руках. Напротив Веры стоял Филимон. Его лицо как всегда было непроницаемо. По выражению холодных голубых глаз, невозможно было понять, какие чувства он сейчас испытывает. Рядом с Филимоном стоял Кукушонок. По немного располневшему с возрастом лицу из широко раскрытых все таких же наивных голубых глаз профессора текли, как и двадцать лет назад, ручейки слез. Он смахивал их, но на их месте тут же возникали новые. Взглянув, на плачущего Кукушонока, Вера позавидовала ему. Она сама не могла плакать. Горе придавило ее, скрутило изнутри в комок. Ей казалось, что она утратила способность чувствовать. Вован стоял рядом с тихонько плачущей Алиной Николаевной, сильно постаревшей, убитой горем. Его лицо без обычной ухмылки, растерянное , охваченное болью, казалось беззащитным и непривычно трогательным. Вован смотрел перед собой невидящим и даже каким-то не верящим взглядом, как будто отказываясь принять произошедшее. Рассыпанные по лицу веснушки ярко горели на бледной коже. Вера почти равнодушно смотрела на цинковый гроб. Почему-то ей вспомнилось, что в таких гробах доставляли тела солдат погибших во время войны в Афганистане. Только ее муж не погиб во время военных действий, пусть и на бессмысленной, но все же войне. Он был вырван из своей жизни чьей-то недоброй волей. Будто ураган подхватил его и унес от жены, от детей и от друзей, лишив его всего, что ему дорого. А потом его застрелили на таежной дороге. Все это несправедливо. Так не должно было быть. В этом железном ящике не он. Они вернуться домой, и он выйдет им навстречу, широко улыбаясь, как всегда. И он спросит, где они так долго были. А потом они вместе будут смеяться, как они вообще могли все поверить в такую чушь. И она почти поверила, что так и будет. Но и сердце, и разум сказали ей: «Нет. Не будет. Это все».

Нужно было идти. Сотрудники Сергея, тактично оставив близких, ушли первыми. Заметив, что Вован застыл на месте, Вера попросила мальчиков проводить к машине горестно всхлипывающую Алину Николаевну.

– Володь, пойдем,– положив руку на плечо Вовану, сказала Вера. Он повернулся к ней и сказал чужим безжизненным голосом:

– Я все ждал, что меня тоже накроет. Как вас. И так и не накрыло. А сейчас я думаю, может и хорошо, что не накрыло.– Неожиданно Вован заплакал, как ребенок, горько всхлипывая и содрогаясь всем телом. Вера обняла его и погладила по голове, успокаивая как маленького. Она не чувствовала ни сострадания ни жалости, ей было так больно самой, что горе Вована не трогало ее. Она утешала его, повинуясь материнскому инстинкту, данному природой каждой женщине. Видишь страдающего, плачущего, несчастного, пожалей его, согрей своим теплом, обними и успокой. Совсем не обязательно делить при этом его боль. Вера гладила торчащие в разные стороны волосы друга и думала о том, сможет ли она когда-нибудь снова дышать.

Она взяла, почти успокоившегося, Вована за руку.

– Пойдем. Нечего здесь больше делать. Его здесь нет.– Сказала она.

2010г.

Они лежали на берегу моря.

– Чему ты улыбаешься?

– Просто я счастлива.

Он улыбнулся.

– Помнишь, когда мы встретились, ты рассказала про свое заветное желание. Значит, оно исполнилось?

– Конечно.

– А какое у тебя теперь желание?

– Что бы так было всегда. Ты и я.

Он легонько толкнул ее плечом.

– Поделишься?

– Само собой. Как всегда.

Август 2011г.

Самолет поднялся в воздух, равномерный гул двигателей наполнял салон едва слышным фоном. Филимон сидел, повернув голову к окну. Он не видел, того, что происходит за стеклом. Перед ним вставали картинки из прошлого.

Они сидели на раскидистой яблоне, росшей в колхозном саду. Яблоки были сочные, спелые. Сергею было 11, Филимону 9. Они с наслаждением вонзали зубы в белую мякоть и откусывали большие сладкие куски яблок.

– Эй, я вот сейчас вам паразитам устрою!– прозвучал рядом с ними хриплый грубый голос колхозного сторожа.

Увлекшись поеданием яблок, разомлев на солнышке, ребята не заметили, как он подкрался к дереву.

Филимон спрыгнул на землю и хотел бежать, но сторож изловчился и ухватил его за плечо. Голова Филимона взорвалась от удара по уху, нанесенного кулаком. Сторож уже размахнулся для следующего удара, но тут на него бросился Сергей.