«Если», 2012 № 11

Еще несколько минут спустя уютную, почти домашнюю тишину кают-компании нарушили новые, все усиливающиеся звуки: топот ног, голоса, взрывы смеха. Сергей поставил стакан, достал из нагрудного кармана русский технический журнал и сделал вид, что погружен в чтение.

Те, кто прибыл сегодня на «Припяти», начали по двое-трое входить в кают-компанию, наполняя ее разноязычным гамом вперемежку с переводом на американский английский, который давно превратился в «лингва франка» современности. Сгорбившись, Сергей еще глубже ушел в свой журнал. Он слышал стук подносов и шутки по поводу «сухого пайка», приевшегося во время перелета. Общее жужжание голосов перекрывал радостный медвежий рык Шумилова; огромный русский усаживался за дальним концом стола. Шедший следом Айвар Мери занял место справа от него.

— Выглядит совсем как говядина, — настаивал Мери, глядя на гамбургер у себя на подносе.

— Какая разница, как это выглядит, приятель, — осклабился Мэтисон, пилот из Новой Зеландии, — если это всего лишь переработанная тилапия.

— У нас точно такой же рацион, — добавил Шумилов, — чего не скажешь о старых посудинах. — Он подмигнул Мэтисону. — Айвар летал только на ржавых ведрах. Паренек-то из захолустья!

— Гегемонист, — фыркнул эстонец. — Давай лопай свой фишбургер.

Шумилов хохотнул и придавил ложечкой чайный пакетик.

— Впрочем, чай довольно крепкий. Надо же!

— Американцы пьют его не так, Василий, — заметил Мэтисон. — Добавь молока.

— Чего-о? — Шумилов с притворным возмущением закатил глаза. — Портить приличный чай молоком?! Еще не хватало!

Краем глаза Сергей хорошо видел широкую, во все лицо, улыбку Шумилова.

— Друг мой, я прекрасно знаком с американскими традициями. Все-таки я два года парился в Миннеаполисе. — И Шумилов передвинул молоко Мери.

— Никакого молока, — замотал тот головой. — Я пурист.

Айвар Мери утверждает, что он пурист? Сергей помнил, что говорил по этому поводу его покойный отец: «Всякий истинный пурист мешает развитию родной культуры больше, чем пустопорожний глобалист американского розлива». Сам Сергей считал эту концепцию имеющей право на существование, но не относился к ней с таким же ярым фанатизмом, как отец с его нарочито неокоммунистическим блогкастом, который привлекал к себе так много недоброжелательного внимания. Это продолжалось до самой смерти отца, но и после у Сергея так и не нашлось подходящего случая отмежеваться от фирменного андреевского радикализма.

Из уважения к памяти отца он держал рот на замке. А как же иначе? Как мог сын идеолога культурного протекционизма Александра Андреева признаться, что даже он считал отцовский национализм чрезмерным? Иной раз и куда меньшее способно скомпрометировать работы того или иного общественного деятеля, тем более что политическое наследие, которое Александр Андреев оставил после себя, и без того выглядело весьма неоднозначно.

— Сми-р-р-но!

Вздрогнув, Сергей вышел из задумчивости и удивился реакции окружающих. Мужчины быстро поднимались с мест, оправляя комбинезоны. Поднявшись вместе со всеми, Сергей увидел в дверном проеме офицера, который возвышался, положив руки на пояс. Это был крупный чернокожий мужчина под шестьдесят в форме американских космических сил. Его грудь пестрела множеством орденских планок. Судя по всему, перед ними был подполковник Клиффорд Дж. Харрисон, главный диспетчер и начальник летной службы станции.

— Вольно, джентльмены. С тех пор как месяц назад мы ввели режим связи на защищенных каналах, я не получал списки личного состава. Кто ваш командир?

Шумилов сделал шаг вперед.

— Майор Шумилов представляется по случаю прибытия на «Гефест», сэр.

Харрисон вздрогнул, уставившись на русского, и внезапно заулыбался.

— Василий Михайлович, какого черта вы здесь делаете?

— До сих пор не было случая поблагодарить вас за содействие во время войны в поясе Койпера.

— Да ладно, Василий. Вы, как всегда, не можете оставаться в стороне от большой драки. Ну что ж, рад вас видеть.

— Рады видеть здесь вас, сэр. Харрисон согнал с лица улыбку.

— Докладывайте, майор Шумилов.

— Сэр, личный состав, переброшенный с лунного космодрома «Море Кризисов», на вводный инструктаж собран. Отсутствующих нет.

Харрисон кивнул:

— Можете садиться. И добро пожаловать на станцию «Гефест», джентльмены. — Начав говорить, подполковник размеренным шагом прошелся по кают-компании. — Мне предоставлена сомнительная честь довести до вас основные подробности нашей миссии. Сначала, как водится, наихудшая новость. По прогнозам международного Генерального штаба, враждебная человечеству цивилизация арат-кэ не ограничится захватом системы звезды Барнарда, а совершит нападение на Солнечную систему. Специалисты уверены, что командование противника планирует молниеносную кампанию, которая должна завершиться полной победой еще до того, как мы успеем адаптироваться к чужому оружию и тактике.

— Поскольку арат-кэ значительно превосходят нас по уровню технического развития, логично ожидать от них удара в самое сердце человеческой цивилизации. То есть противник планирует нападение непосредственно на Землю.