«Если», 2012 № 09

Впереди показалась сложенная из белого камня стена, затянутая ползучими розами с мелкими красными цветами. Кованые ворота были заперты магическим заклятьем. Рафаэль не знал, как их открыть, да это и ни к чему. Он пройдет и калиточкой.

Калитка была чуть поодаль — едва найдешь под раскинувшимися розами. Виконт потянул тугую дверку и. не без труда протиснулся в щель. Розы цеплялись шипами за мешок с Запретным зеркалом, как будто не желали пропускать его на кладбище. Белая лисица в золотом чепчике проскользнула вслед за хозяином.

Аллеи обширного кладбища были вымощены тем же белым камнем, из которого сложена стена, и на них совсем не было сора. Виконт шагал, стиснув зубы. Плечо ныло под тяжестью зеркала, ноги постыдно слабели. «Иди отсюда, мальчик, не рви себе сердце». Рафаэль даже оглянулся — настолько отчетливо прозвучал в ушах чей-то шепот.

Кругом тянулись ряды древних надгробий. На постаментах из темно-зеленого камня стояли бюсты, изображавшие исключительно мужчин — магов из рода Альтенорао. Жен хоронили тут же, но их надгробия были обыкновенные. А маги похоронены под бюстами, которые с поразительной точностью передавали сходство с умершими; на постаментах — ни имен, ни дат. Магическое изобретение одного из самых дальних предков чем-то сродни часам, способным показать будущее. Альтенорао умирали, достигнув полного сходства со своим изображением. Так умер дед Рафаэля, так умер его отец. А сейчас Рафаэль шел, чтобы взглянуть на собственное надгробие. Достаточно ли сходства, чтобы умереть?

Между могилами зеленела яркая, совершенно весенняя травка. И ни цветочка, ни кустика. Когда хоронили отца с матерью, Жозефина — жена Леона — посадила у могилы белые лилии. Цветут ли они?

Вспомнив про Жозефину, Рафаэль запнулся и стал, охваченный внезапным смятением. Леон был женат целых шесть лет, но лишь недавно Жозефина объявила, что у нее будет ребенок. Сын, разумеется. У Альтенорао всегда рождаются сыновья. И становятся магами. Однако же бюст Леона дожидается хозяина, и изображение самого Рафаэля стоит, а его племянника — нет. Почему?

Тоскливо ругнувшись, Рафаэль зашагал дальше. Разгадывать загадку с отсутствующим надгробием не ему, а Леону.

Вот и место. Дальний угол, где приютились два надгробия с изображением еще живых людей. Невольно оттягивая минуту, когда он взглянет в каменное лицо своего двойника, Рафаэль свернул с аллеи и прошел к могилам отца и матери. Они умерли в один день. Или, если угодно, были в одну ночь убиты.

Бюст отца на высоком постаменте приходился вровень с головой Рафаэля. Виконт посмотрел в родное лицо. Ушедший в себя взгляд, трагические складки у рта, болезненно изломанные брови. Таким граф был за несколько часов до смерти.

Мать… Рафаэль опустился на колени возле белой мраморной плиты. На ней золотом были написаны имя и даты жизни. И тонкими штрихами намечен рисунок — опечаленные, поникшие лилии. Это придумала Жозефина. А живые лилии, которые она посадила в день похорон, исчезли без следа.

— Мама, — Рафаэль провел ладонью по холодному камню, не то смахивая невидимый сор, не то пытаясь коснуться матери, которую отчаянно любил и не уберег. — Мама…

Она так хотела, чтобы ее младший сын жил подольше! Так боялась дня, когда ей придется его хоронить. А вышло наоборот. Он, еще живой, пришел на ее могилу.

* * *

В тот день графиня со служанкой возвращалась в поместье — она неделю гостила у тетки. Карета мирно катила по лесной дороге через земли, принадлежащие маркизу Контедо-Лэю.

Там, где дорога спускалась в овраг и шла через самую густую чащу, из зарослей выскочили трое в масках. Они тяжело ранили кучера, убили молоденькую служанку, а графиню выволокли из кареты, сорвали с нее драгоценности, разодрали одежду и по очереди надругались. А после исчезли в лесной чаще, словно тени Черных Искр, вызванные в мир злобной магией.

Яростно сопротивлявшаяся насильникам, растерзанная графиня Альтенорао затащила в карету истекающего кровью кучера, Сама уселась на козлы и погнала лошадей домой.

От слуг не укрылось, в каком виде она возвратилась; все поняли, что произошло с любимой госпожой. Весь дом взвыл от ужаса и негодования.

Рафаэлю досталось снимать мать с козел и на руках нести в спальню. Леона не было дома, а выбежавший навстречу отец почернел лицом и задыхаясь осел на ступени парадной лестницы.

-. Винченцо ранен… умирает… — сорванным от криков голосом вымолвила мать, когда Рафаэль нес ее вверх по ступеням. — Скажи отцу: пусть займется… пока не поздно.

Было поздно: кучер Винченцо умер еще по дороге.

Поначалу мать держалась с удивительным мужеством: она распоряжалась потрясенным Рафаэлем, перепуганной Жозефиной и служанками, старалась поддержать и ободрить супруга.

На второй день она уже плакала, а на третий просила дать яд.

Ночью полуодетый Леон явился к Рафаэлю и с трудом растолкал ото сна. Отец с вечера уговорил обоих сыновей и Жозефину выпить сонного порошка, и Рафаэль спал как убитый.

— Вставай! — у Леона заплетался язык, и от него сильно пахло вином. — Вставай, ну! Отец… наш отец… — Он скрипнул зубами.