«Если», 2012 № 06

Одно было хорошо: оказалось, что синты размножаются нетипичным для сложных организмов способом — почкованием. Правда, медленно. Вскоре пришло и главное разочарование: синты не поддавались научному анализу. Их можно было наблюдать, но нельзя препарировать, облучать или прослушивать. Бархатистая и уязвимая на вид шкурка экранировала любое излучение, а попытки препарировать умершую особь вызывали немедленный коллапс в радиусе примерно полуметра.

Постепенно у зверьков наметилась специализация: их стали использовать в качестве добытчиков пищи при освоении новых планет. В космосе зверьки мирно спали в разработанных для них «норах», в среде, лишенной молекул органического распада, и ждали своего часа.

Во втором приготовленном «кирпиче» оказалась печеная сгущенка. Есман разжевал кусок, взял в руку конденсатор влаги, потряс его, недовольно скривился и отправился за водой.

В небольшом пруду, сразу возле леса, плескалась женщина. Вместо прежнего рубища на ней был цветастый сарафан.

Когда мужчина приблизился, она обернулась, глянула искоса.

— Доброе утро, — пробормотал Штас.

Он присел у кромки воды. Посмотрел на дымящийся завтрак у себя в руке.

— Есть хочешь?

Женщина не ответила, и Штаса разобрало зло. Какого черта я вожусь с ней, подумал он и собрался уходить, но тут женщина с громким всплеском поднялась и, покачивая бедрами, двинулась к Штасу. В своем липнущем к телу платье она представляла такое плачевное зрелище, что в пору было прослезиться. Под одеждой едва угадывалась грудь. По бокам остро проступал таз, готовый, казалось, изорвать трущуюся о него ткань в клочья.

Женщина остановилась в двух шагах и протянула яблоко, крупное, с румяным бочком, покрытое восковым налетом, на котором поблескивали капли воды. Контраст между злосчастным человеческим существом и здоровым яблоком был разителен. Есмана передернуло.

Она отступила, уронила яблоко в воду и вдруг ринулась прочь. Не побрела и не поволокла ноги, чего вполне можно было ожидать, а именно бросилась, легко перепрыгивая через камни и небольшие лужи. Штас уронил «кирпич», несколько секунд пялился на удаляющуюся фигуру, затем рванулся следом.

— Стой! — заорал он. — Там обрыв!

Она даже не оглянулась. Ну и черт с тобой, со злостью подумал Штас, но не остановился, а, напротив, поднажал и начал понемногу сокращать расстояние.

Перемахнули через холм. Еще чуть-чуть, и он настигнет ее. Покажет ей… Заставит себя уважать…

И тут женщина исчезла.

Он увидел, как круто скала уходит вниз и метров через двести заканчивается. Под ногами было лишь небо с бегущими по нему облаками. Медленно, как в кошмарном сне, он извернулся, вцепился пальцами в склон и, ломая ногти, сорвался в пропасть.

Кромешная тьма. Всплеск. Погружение.

Штас бился в холодном водовороте. Поток подхватил и куда-то понес его. Все силы уходили на то, чтобы удерживать голову над водой и беречь ее от ударов, но и это не вполне удавалось. Желудок раздулся и потяжелел от проглоченной воды. Очередной удар перевернул, течение сжало, закрутило обмякшее тело и вдруг с невероятной силой толкнуло в новом направлении.

Вспышка света. Знакомое ощущение невесомости.

Штас открыл глаза и не сразу сообразил, что летит. Невысоко, метрах в трех над землей, но определенно летит… нет, падает. Он не успел сгруппироваться и, как бурдюк с водой, свалился на камни. Клацнули зубы. Вода гейзером рванула из переполненного желудка, ударила в нос.

Отплевавшись и отдышавшись, Есман приподнял голову и огляделся бесконечно усталым взглядом. Посреди большой лужи еще несколько секунд бил фонтан, потом водный столб рухнул, рассыпался пеной и брызгами.

Он полез в карман. Аптечка, конечно же, исчезла. На четвереньках добрался до одиноко лежащего ствола, поднялся на ноги и, шатаясь, побрел к лагерю. Если сейчас лес набросится на него, то это будет верный конец.

По дороге вспомнил, что запасных аптечек не осталось. Нет даже спальника, уцелел только тот, возле катера. К нему Штас и свернул, а добравшись, рухнул как подкошенный. Интеллектуальные уголки зашевелились и принялись укутывать изнуренное тело. Штас Есман уже ничего не ощущал.

Он проснулся ближе к вечеру, больной и голодный. Снял с ремня помятую флягу и рассеянно повертел в руках. Купание не прошло даром. Вихревую крышку снесло начисто. Водный камень исчез. Положим, от жажды он не умрет, перебьется дождевой водой, но как обойтись без еды?

Придется забраться в катер, подумал Есман и тут же отверг эту мысль. Потревожить в нынешнем состоянии UFO-12 — это все равно что заставить лежащего в реанимации человека позаниматься на силовом тренажере.

Он вытряс из фляги на язык несколько капель и повалился на спину. Сил, чтобы бороться, не осталось. Да и с чем он боролся: с безумной природой, с той подлой бабой… или с собственной глупостью? Вспомнились старые обиды. Что им всем от меня надо? Зачем мучают?

Слезы текли за уши, щекотали и холодили затылок, но назло себе он не вытирал их, терпел. В череде печальных образов вдруг всплыло яблоко.

Штас резко сел. Синт жив, подумал он. Иначе откуда здесь взяться яблоку?!