«Если», 2012 № 01

Едва прозвучали эти слова, прежняя Джулия исчезла, как часто бывало в последнее время. Опустив на подушку голову, она еще раз взглянула на нашего сына.

— Что-то я позабыла, как тебя зовут, — сконфуженно проговорила она.

— Филип.

— Филип… — повторила она. — Какое чудесное имя… Сегодня Хэллоуин?

Не успел он ответить, как она уже спала. Сын нагнулся, поцеловал ее в щеку своими жуткими губами и направился к двери.

— Я уезжаю, — сказал он, когда я вышел за ним в коридор.

— Подожди, — попросил я.

Он смотрел на меня выжидающе.

— Пойдем на кухню, — позвал я.

Он двинулся за мной по истертому полу. Когда мы оказались на кухне, я достал пару банок пива, открыл и наполнил стаканы.

— Это было очень больно? — спросил я.

— Дело прошлое. — Он пожал плечами.

— А там, где ты… там действительно есть хрустальные горы?

Он кивнул.

— И говорящие цветы?

— Да.

— Давай-ка лучше перейдем в гостиную, — предложил я.

В гостиной я сел в глубокое кресло, а ему указал на диван.

— Что ты хочешь узнать? — спросил Филип.

— Это дело действительно было такое особенное? — поинтересовался я. — И почетное?

— На одно место претендовали 28 тысяч человек, — сказал он. — Я оказался лучшим.

— Должно быть, правительству пришлось изрядно потратиться, чтобы сделать тебя таким, как сейчас.

— Еще бы! Ты даже представить не можешь, во сколько обходится каждая трансформация.

Я глотнул пива и предложил:

— Давай поговорим.

— О чем? О маме мы поговорили. Остались только «Питоны», но мне не хочется тратить на них время.

— Есть еще кое-что.

— В самом деле?

— Расскажи мне о Волшебной стране, — попросил я.

* * *

Он задержался на три дня, спал в старой гостевой комнате, но потом ему настала пора возвращаться. Он пригласил меня к себе, и я обещал, что приеду. Естественно, сейчас я не оставлю Джулию, а к тому времени, когда ее не станет, я, скорее всего, буду уже слишком старым и дряхлым для такого далекого, тяжелого и отнюдь не дешевого путешествия.

И все же мне приятно думать, что если я когда-нибудь туда попаду, меня будет ждать любящий сын, который покажет престарелому отцу все чудеса своей Волшебной страны.

Перевел с английского Андрей МЯСНИКОВ

Рассказ впервые опубликован в журнале «Azimov's» в 2011 году.

Вандана Сингх Сутра млечного пути

^{Иллюстрация Сергея ШЕХОВА}

Я Сомадева[23].

Я был поэтом, рассказчиком историй, но сейчас я уже давно мертв. Я жил в одиннадцатом веке эры Единения в северной Индии. Тогда мы могли только мечтать о волшебном устройстве удан-хатола — корабле, летающем между звездами.

Тогда небесные видьядхары[24] считались сказочными обитателями иных миров. И единственными крыльями, с помощью которых я мог совершать свои странствия, были крылья воображения…

В кого или во что я превратился сейчас, когда полеты между мирами стали обычным делом? Кто заточил меня в это маленькое, тесное пространство с гладкими металлическими стенами и круглыми окошками, за которыми нет ничего, кроме бесконечных звездных полей?

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать Ишу. Она лежит на койке, ее волосы разметались по подушке, она глядит на меня. И я вспоминаю первое свое пробуждение и замешательство. Иша сказала, что она воссоздала меня. Что она влюбилась в меня через пятнадцать веков после моей смерти, когда прочла «Катхасаритсагару» — «Океан сказаний».

— Ты помнишь? — тревожно спросила она.

— Конечно, помню, — ответил я, ибо в это же мгновение вся моя память вернулась ко мне.

«Катхасаритсагара» — главное дело моей жизни. Я исходил всю северную Индию, вылавливая слухи о потерянных рукописях, рисковал жизнью, выспрашивая убийц и демонов, вытягивал истории из старух и принцев, торговцев и нянек. Я собрал все эти рассказы и сложил из них сложнейший лабиринт. Повествования в моей книге многоступенчаты: главный рассказчик представляет историю, персонажи которой, в свою очередь, рассказывают собственные истории и так далее. Одни ссылаются на рассказы других, и таким образом каждый становится не только повествователем, но и участником событий. А переплетающиеся нити, любая из которых многократно связана с другими, образуют сложно вытканный гобелен. Рассказ же о создании самого «Катхасаритсагары» — это исходная история для всех них.

Все началось из-за некоей моей тайны и стало для меня самым главным делом. Я ткал паутину историй, чтобы спасти женщину, которую любил. Я и подумать не мог, что спустя пятнадцать столетий после моей смерти другая женщина, совсем не похожая на мою возлюбленную, прочтет мои слова и влюбится в меня.