«Если» 2010 № 08

Память насмехалась, подсовывая картинки без подписей. Вот он за рулем, аккуратно сворачивает на стоянку, отдает десятку говорливому старику. Вот он танцует с Береникой, обнимает ее, целует. Она ведет его в трейлер, замирает на пороге, он подхватывает ее на руки и вносит внутрь… Было это или не было? Гроза вспыхивает и грохочет над ними, сухая гроза, и ветер бьет его по щекам, а Беренику ласкает, треплет ей волосы, касается губ… Он целует ее. «Только в сердце моем прошлогодний дождь», — поет женщина. «Оставь мне последний танец, детка», — поет мужчина. Так? Или как-то иначе? Сталь, выцеливающая его в полете. Соперник, дерзкий и злой. Тусклая молния ножа…

Серия воспоминаний оборвалась дуговым разрядом боли.

Когда-то в детстве у него была любимая игрушка — калейдоскоп. Он показывал чудесные узоры. А потом он уронил игрушку. Матовое стекло в торце треснуло, разноцветные осколки высыпались. Больше не было картинок.

— Тогда как тебя зовут? — спросила Рени.

— Ка…

Он запнулся. Потер виски. Глупость какая — забыть собственное имя. А вот нечего называться чужими именами и прозвищами. Береника права, это дурацкая привычка. И вообще, что он себя ведет как мальчишка? Играет в угадайки с собственной памятью и в прятки со своей судьбой.

— Прости, Рени. — Он потянулся к ней, обнял, и девушка со вздохом прильнула к нему. — Дай мне каких-нибудь таблеток, пожалуйста. Голова болит. И бок. Не надо было связываться с этим наглецом, правильно меня парни отговаривали. А я разозлился. Вот и… Не сердись, милая.

— Конечно, — Рени потянулась к ящику стола, вытащила автомобильную аптечку. — Я не сержусь, любовь моя. Я просто беспокоюсь. Ты напугал меня. Вы оба меня напугали.

— Оба? — возмутился он. — То есть ты волновалась за него? Он что, так тебе понравился? Я не понял! Муж заезжает домой ненадолго, специально сделал крюк на маршруте, а жена танцует с… черт знает с кем! Каким ветром его вообще сюда занесло? И куда он, кстати, делся?

— Тшш… — Рени приложила ему палец к губам, грустно улыбнулась. — Не ревнуй. У тебя нет причин ревновать. Верь мне.

— Верю.

Он поцеловал ее палец. Затем ее губы. Поцелуй вышел долгим и жарким. Рени мягко отстранилась.

— Не сейчас. Тебе нужно ехать, бродяга. Ты просил разбудить тебя пораньше. Я и так дала тебе поспать. Твой бок… Ты вообще сможешь ехать?! В городе сразу покажись врачу!

— Лучше бы разбудила-таки пораньше, — проворчал он. — Смогу, конечно. Ты же знаешь, на мне все заживает, как…

Вспышка. Узор калейдоскопа. Картинка. Серый пес, кусающий пылевой смерч. Было, не было? Темный вихрь, играющий белыми огоньками. Шаровая молния, летящая в лицо. Черный провал.

— Надо ехать.

Он открыл шкаф, вытащил рубашку, надел. Быстро чмокнул жену:

— Не скучай. Скоро буду. Выполню заказ — и сразу к тебе. Устроим себе небольшой отпуск. Ты только…

— Что?

Рени смотрела ему в глаза требовательно и серьезно. Он ощутил угрызения совести. Бедная девочка. Связалась с ним, теперь расплачивается. Сам затащил ее сюда, бросил среди чужих людей, пропадает неизвестно на сколько, появляется на одну ночь, драку вот затеял — а от нее требует монашеского поведения! И все равно он сказал, не смог не сказать:

— Ты танцуй, если хочешь. Ладно. Но последний танец — мой! Только мой. Всегда. Потому что ты — моя! Обещай!

— Обещаю, — спокойно сказала Береника.

Она стояла на обочине и смотрела вслед грузовику, приложив ладонь ко лбу козырьком. Утро было жарким, нагретый асфальт дрожал маревом миражей. Громадная машина превратилась в маленькую, затем в игрушечную, а потом истаяла в дымке. Рени повела плечами — на мгновение ей стало зябко. Она беспокоилась, конечно. Такая уж ее доля: ждать и волноваться. И не знать, как все обернется в следующий раз. Есть порядок вещей… Но плакать она себе не позволит. «Небо плачет без слез…» Удивительно, как иногда стихи попадают в цель. Не хуже ножа. Или молнии… Она поднялась по ступенькам, прошла через веранду, вошла в кафе.

— Мороженого?

Бармен улыбнулся ей через силу. Ему было плохо после вчерашнего. Он был бледный, потный и шумно дышал.

— У тебя такой вид, будто ты упырь, а не оборотень, — сказала Рени.

Вера невесело хохотнул.

— Знаешь, как превращение по печени бьет? Я еще неделю буду выдыхать ваши танцы. И аллохолом запивать. А твой как?

— Уехал, — сказала Рени.

— Да ну, — хмыкнул вервольф. — Вот так просто взял и уехал? Выполнять долг перед заказчиком? Крутой дальнобойщик.

— Не ерничай, — попросила Береника. — Тебе не идет. Ты же знаешь, с ним ничего не бывает просто. Когда он берет себе новую душу, он забывает почти всё из прежнего. Иногда даже не помнит, жена я ему или вчерашняя знакомая. Потом вспоминает, конечно, но не сразу.

— Знаю, — Вера ссутулился. — Извини. Тим мне понравился.

— Мне тоже, — тихо сказала девушка. — Но это понятно. Все его души чем-то схожи. Он притягивает себе подобных. Или… это я притягиваю их…

Она закусила губу. Бармен пододвинул к ней вазочку с подтаявшим мороженым.

— Ты не можешь изменить его природу, — сказал он. — Или свою. Никто из нас этого не может.