«Если» 2010 № 08

И тут все началось всерьез. Удары наносились и парировались… выпад за выпадом… шаг вбок… отступление и наступление. Не думал, что работенка окажется такой горячей! Я старался изо всех сил, но мой противник прекрасно изучил искусство вовремя уклоняться, и зачастую моя шпага поражала лишь воздух. Он владел на удивление эффективным приемом, вернее, плавным, быстрым, боковым движением, которому мог позавидовать горностай, и к тому времени, как противник задышал чуть чаще, я уже громко пыхтел. Наконец он сделал быстрый вращательный выпад, направленный мне в плечо, и я, пытаясь увернуться, зацепился за ножку стола и повалился на спину. Шпага со звоном укатилась в дальний угол.

Я решил, что настал мой последний час, тем более что лежал беспомощный, оглушенный, наблюдая, как острие сабли медленно приближается к моему носу… и тут парень вдруг исчез из вида. Там, где он только что находился, возник темный туман, откуда раздался пронзительный жалобный вопль.

И тут же послышался жизнерадостный, издевательский голос Астольфо:

— Фолко, твоя дуэльная тактика, за которую ты продолжаешь цепляться, а именно — привычка чуть что валиться на пол, никогда не найдет признания в руководствах по ведению боя. Не понимаю, почему ты продолжаешь упорствовать?

Я быстро вскочил. В этот момент мне не хотелось смотреть на Астольфо. Вместо того я уставился на темную неясную массу, которая маячила надо мной. С этого угла стало понятно, что это тень Морбруццо. Она вздымалась и колыхалась, как пар над горшком. В ее глубинах явно что-то происходило. Мало того, из нее доносилось нечто вроде повизгиванья и тявканья, словно на кого-то напала стая терьеров.

Потом Астольфо широким размашистым жестом удалил тень.

Искусство метания теней — любимая тема бесед тех, кто профессионально занимается торговлей, похищением этого имущества, а также воинов, придворных, завсегдатаев таверн, священников и бумагомарателей. Я читал множество отчетов, приведенных на множестве пыльных страниц, но никогда не наблюдал ничего подобного ранее. Даже став свидетелем происходившего, я не совсем понимал, что именно узрел. На моих глазах кругленький лысеющий коротышка — мастер теней изогнулся под определенным углом, вытянул правую руку, описал ею широкий полукруг, расслабил ладонь и чуть согнул пальцы. Я был уверен, что, если попытаюсь проделать такой же маневр, моя рука прорвет тончайшую ткань тени и окажется пустой.

Но Астольфо отвел тень, открыв слугу Пекуньо, правда, теперь разительно изменившегося. Прежде всего он оказался не мужчиной. Светлые волосы были коротко острижены, одежда представляла собой беспорядочные, словно изъеденные кислотой лохмотья. Высокие сапоги остались нетронутыми, но бедра, до которых они доходили, были округлыми и гладкими, ничуть не похожими на мужские. Гибкая фигурка с маленькой грудью, вне всякого сомнения, принадлежала женщине, а привлекательное личико, с которого стерся грим, могло считаться даже пикантным.

Она пыталась заговорить, но не смогла. В глазах стояли страх и смятение.

— Ах, Пекуньо, если бы ты признался, что взял эту женщину к себе в дом, скольких неприятностей мог бы избежать! — заметил Астольфо.

Старик сокрушенно покачал головой:

— Я посчитал возможным оставить ее у себя. И для себя. Я уже далеко не тот, каким был когда-то.

— Твои тщеславие и продажность дорого тебе обошлись, угрожая не только кошельку, но и здоровью. Разве ты не знаешь, что женщина принадлежит к знаменитой парочке похитителей теней? Это пресловутая Флерайе.

Пекуньо от неожиданности разинул рот и потрясенно уставился на женщину.

— К-конечно, не знаю, — заикаясь, пролепетал он.

— Она и ее сообщник, неотразимый капер Белармо, были партнерами во множестве весьма хитрых эскапад. Несколько лет подряд они успешно втирались в доверие, обманывали, воровали и грабили, получая неплохие доходы. Большая часть успехов достигнута за счет того, что Флерайе очень хороша собой. Разве не так, Фолко?

— Э-э-э… да. Это правда, — пролепетал я, сумев наконец оторвать взгляд от несомненных достоинств блондинки и огромных, серых, медленно влажнеющих глаз.

— Не обращай внимания на ее слезы, — посоветовал Астольфо. — По желанию она может лить их, как из канистры.

Глаза, будто по волшебству, высохли и полыхнули алой яростью.

— Несколько лет назад наши дорожки пересекались, и Флерайе спасла своего Белармо от участи, которую я готовил ему. Позднее я, возможно, раскрою свой план во всех подробностях. Но, как я понимаю, они поссорились. Более того, я уверен, что купленная вами тень принадлежит именно ее возлюбленному.

— То есть она не имеет никакого отношения к Морбруццо? — уточнил Пекуньо.

— Этот неистовый пират наверняка уже успел бы вернуть свою тень, где бы ее ни прятали и какую бы цену ни запросили. Нет, это тень Белармо.

Астольфо продолжал удерживать тень у плеча.

— И ты видишь, в каком она ужасном состоянии? Флерайе немало поработала, чтобы напитать ее ядом. Смена красок, которую мы видим, тошнотворные оттенки и тона — явные тому доказательства.

— Яд…

Едва слышный шепот Пекуньо казался эхом самого себя.