«Если», 2010 № 04

Заместителя главы администрации Бодайбинского района на рабочем месте нет. Есть его секретарь, Елена Алексеевна, молодая и рыжая, как львица. У нее примерно пятидесятый размер и почти два метра в холке. Надо полагать, чья-то родственница, поскольку работа в администрации — это синекура по местным меркам. В приемной пусто. Я похоже единственный посетитель за весь день, поэтому львица откровенно скучает. Одним глазом и одним пальцем она контролирует клавиатуру, а вторым глазом косит в мою сторону. Львице любопытно. Новые лица в Бодайбинской администрации — редкость. Начальство из Иркутска прилетает нечасто, а старатели, регулярно пополняющие вакансии в артелях, в здание администрации не попадают. Им по рангу не положено. Но я не желаю удовлетворять любопытство секретарши, поэтому с важным видом поправляю пиджак и продолжаю изучать выпуски местной газеты, разложенные на столике для посетителей. Пусть львица поволнуется.

За окном ничего интересного. Там застыла неприглядная картинка города Бодайбо, в котором с самого раннего утра моросит совсем не летний дождь. Город одноэтажен, изрядно потерт, а дороги его изъедены рытвинами, словно их ежегодно подвергают массированной бомбардировке. Не лучше выглядят и окрестности. Ревущие и завывающие драги давно превратили территории многочисленных приисков в неземные пейзажи. Отвалы переработанного щебня тянутся от Бадайбо до самого горизонта, а между ними петляют дороги, густо испещренные метеоритными кратерами. Когда-то старатели разъезжались по берегам окрестных рек, оседали, мыли золото, потом золотодобыча ушла дальше — по руслам, а оставленные поселения так и стоят. Стоит и город-призрак Вачинск, брошенный строителями еще двадцать лет назад…

— Я думаю, Иван Сергеевич сегодня уже не появится, — говорит львица со значением. Видимо, я лишаю ее законной возможности покинуть рабочее место пораньше.

— Неужели? — удивляюсь я.

— Обычно Иван Сергеевич меня предупреждает, если собирается вернуться, а сегодня не предупредил…

— Это плохо, — равнодушно роняю я и неторопливо разворачиваю следующую газету. И опять натыкаюсь на слово «золото». На днях, оказывается, местным управлением по борьбе с экономическими преступлениями был арестован криминальный дуэт из рабочего и охранника. Они выносили с территории артели промышленное золото в сигаретных пачках и прятали его под мусорным баком в общежитии. Своим преступным промыслом дуэт занимался несколько месяцев и успел реализовать более килограмма золота. Еще почти килограмм был изъят у них в ходе оперативных мероприятий. Не теряли времени даром и сотрудники местного ФСБ, арестовавшие безработного, у которого обнаружилось более трех килограммов золота. Уже установлено, что молодой мужчина входит в преступную группировку, которая организовала незаконный канал вывоза драгметаллов из Бодайбинского района.

Единственную заметку, где золота нет впрямую, я нахожу в разделе «Культура». Она про поэтический вечер в киноконцертном зале «Витим», приуроченный к изданию сборника стихов местных авторов — "Бодайбинской земли голоса". Я представляю себе эти голоса и не могу сдержать улыбки. Бодайбо — это город, который строился на костях. Кстати, вовсе не фигура речи. Минимум треть местных жителей — это очумевшие и отощавшие от изнурительной работы старатели. Кроме как золотодобычей, заниматься в Бодайбо просто нечем. И даже думать о чем-то, кроме золота, здесь не получается. И если бы свободный оборот золота был неожиданно разрешен, то старожилы Бодайбо вытащили бы из своих закромов далеко не одну сотню килограммов драгоценного металла…

— Простите, вас к телефону. — Львица робко протягивает мне телефонную трубку.

— Алло, — говорю я сдержанно. — Титов слушает.

— Евгений, дорогой мой человек, — доносится в ответ знакомый басок заместителя главы. — Ну не маячь ты на ветру. Где остановился?

— Как обычно, — говорю, — в «Угрюм-реке». На улице Первомайская.

— Да знаю я, где эта гостиница, — ворчит мой собеседник. — Давай сделаем так. Ты сейчас пообедай и возвращайся в номер. А ровно в пять я за тобой заеду.

Я небрежно кладу трубку на стол и смотрю на львицу строго. Она заискивающе улыбается. Видимо, подслушивала наш разговор. Впрочем, мне их местные дела — до фиолетовой звезды. Я хотел разворошить этот муравейник, чтобы все фигуранты стали совершать хаотичные движения с нужными мне результатами, и своего, похоже, добился. У Ивана Сергеевича сдают нервы. Значит, мне уже можно с холодной улыбкой покинуть здание администрации, взять такси и спокойно возвращаться в гостиницу.