«Если», 2008 № 04

— Ты сначала повоюй с мое! Тоже небось строить начнешь…

Вот так всегда. Когда дела идут сносно, Хенга и Слодак — не разлей вода, а солдаты друг другу — товарищи и братья. Но стоит только ветру донести запах тлена — и сразу раздоры, ссоры, а то и поножовщина.

— Ладно, хватит, — одернул спорщиков Бран. — Нужно подготовить людей. Особенно новобранцев.

— Уж я их подготовлю… Эх, подготовлю! — криво усмехнулся Хенга, со значением похлопывая хлыстом по ладони.

— А ты, Слодак, — продолжал Бран, — удвой охрану обоза. Твои пойдут замыкающими. Если вожди глевов устроили засаду… Ну, ты понимаешь.

Слодак сдержанно кивнул. Он всегда понимал Брана правильно.

В город они вошли затемно — Бран решил заночевать под защитой крепостных стен.

И хотя в стратегическом отношении это решение сулило некоторые выгоды, в остальных оно оказалось весьма спорным.

Новобранцы, которых с Браном было под тридцать, восприняли открывшееся их взорам зрелище чересчур близко к сердцу.

Увы, они еще не успели подружиться со всемогущей госпожой по имени Привычка. А без ее дружбы грядки разлагающихся, изрядно поклеванных вороньем трупов, каковые варвары не поленились разложить вдоль главной городской улицы, что соединяла северные ворота с южными, выглядели устрашающе. Особенно в призрачном свете молодой луны.

Некоторых рвало.

Другие безостановочно ругались вполголоса.

Третьи молча молились своим духам-покровителям, не реагируя ни на приказы, ни на уговоры.

А неповоротливый и медлительный детина Гуз — над ним без устали подтрунивал весь отряд — и вовсе вывалился из седла, когда его лошадь шарахнула вбок, испугавшись юркой крысы. Брюхо у крысы было круглым, тугим, лоснящимся — от обильного мясного питания.

Нелепо раскинув руки, Гуз свалился в озерцо бурой грязи и обдал загодя спешившихся товарищей веером тяжелых брызг. Его буланая кобыла, отскочив в сторону, принялась отбивать задом — она отчаянно пыталась достать копытами врага, существовавшего только в ее воображении.

Все это выглядело довольно комично. Но никто не смеялся.

Лошади, казалось, были напуганы не меньше людей — многие из них тоже попали на войну впервые. Даже опытным конникам стоило больших трудов удерживать животных в повиновении.

Ни о каком соблюдении строя речь более не шла. Сохранить бы видимость хладнокровия…

Бран выступал одним из первых, ведя Бела под уздцы — словно довершая череду несчастий, его любимец охромел.

Стараясь вдыхать как можно реже, Бран жадно смотрел по сторонам, мысленно воссоздавая картину того, что произошло в Ларсе три, самое большее четыре дня назад.

Прибегнув к некоей хитрости — не исключено, колдовского свойства, — варварам удалось проникнуть за ворота и перебить ночную стражу. Затем нападающие отперли ворота (а может быть, при помощи лестниц перебрались через крепостной вал и невысокую стену). И учинили в городе резню.

Дело было ночью, судя по тому, как одеты погибшие — кто в ночном платке, кто в домашней рубахе.

Не без труда подавив сопротивление захваченных врасплох профессионалов — а их в Ларсе никак не могло оказаться больше сотни, — глевы добили раненых. Один удар топором в основание черепа — и раненый превращается в мертвого.

Затем они захватили в рабство немногочисленных женщин, что жили вместе со своими семьями в домишках, прилепившихся к городским стенам. Перебили мужчин-ренегатов — оседлых варваров, что запятнали себя мирным сожительством с Ледовоокими. Основательно разграбили склады, амбары, жилые помещения и мастерские, увели из конюшен всех лошадей, а из хлевов — скот. Напоследок сняли с воинов хоть сколько-нибудь стоящие доспехи, платье, обувь и нательные украшения. Подожгли все, что могло гореть. И были таковы…

— Какие будут распоряжения? — спросил Слодак.

Он старался держаться непринужденно, но Бран не сомневался: увиденное потрясло его до глубины души. Глаза Слодака блестели окаянным блеском, а его пухлогубый рот искривила капризная гримаса. Да оно и понятно. Одно дело собирать дань по хуторам (раньше они со Слодаком занимались в основном этим) да брать с лета вредные пиратско-«рыбацкие» городишки Западного Аспада. И совсем другое — наблюдать, во что превращается «взятый с лета» городишко спустя три дня.

Но хуже всего был запах. Невыносимо густой, гадкий и сладенький, он поднимался от стылых изуродованных тел и стелился над остывшей землей.

Этот запах проникал, как казалось, не только в легкие, но и в самые сокровенные уголки души, заражая их паршой богооставленности…

Не в силах более вдыхать вязкую отраву, Бран снял шейный платок, кое-как на ходу смочил его крепким вином из поясной фляги и связал его концы узлом на затылке так, чтобы материя, касаясь переносицы, закрывала рот и нос.

— Какие будут распоряжения, благородный Бран? — повторил Слодак. — Мы уже у южных ворот. Нужно что-то решать.

— Что? А-а, распоряжения… Первым делом — похоронить убитых. Со всеми почестями. И пусть жрец свершит соответствующие очистительные обряды.

— Но с нами нет ни одного жреца. А здешние, думается, перебиты.

— В таком случае, обойдемся без очистительных обрядов, — рассеянно бросил Бран.