«Если», 2005 № 12

Хэррихаузен вернулся к своим короткометражкам. Чтобы создавать их, ему самому пришлось придумывать кукол, писать сценарии и делать всю остальную работу. Одна из таких лент понравилась телевизионщикам, и Рэй получил контракт на съемку нескольких детских мультфильмов вроде «Гензель и Гретель» или «Рапунцель». Работать на телевидении тоже было нелегко. Однажды, например, произошел курьезный случай — мультфильм о Красной Шапочке был отнесен к категории «Детям старше 12 лет» лишь на том основании, что сцена, когда охотники вспарывают живот волку и оттуда выходят бабушка и ее внучка, была «слишком натуралистичной». Сняв пять телевизионных короткометражек, Хэррихаузен делает вывод, что вкладывает слишком большой труд в каждую картину, не получая должного отклика телезрителей. Он стремится вернуться в большое кино.

И вот в 1953 году субботнее приложение к газете «Ивнинг Пост» печатает короткий рассказ Рэя Брэдбери «Зверь с глубины 20 тысяч саженей», повествующий о том, как гигантская рептилия выходит из моря и разрушает город. Брэдбери старался в аллегорической форме показать слабость человечества перед монстром, которым в те времена противостояния систем представлялась угроза ядерной войны. Но Голливуд не был склонен копать так глубоко и удовлетворился «поверхностным чтением»: чудовище, разрушение, хаос.

Хэррихаузену поручили сделать морское чудовище «живым». Техника съемок была такой же, как и в фильме «Могучий Джо Янг», но новая картина вошла в историю. В ней впервые был применен метод, позже получивший название «динамическая анимация». До того момента, если в фильме надо было совместить действия макетов (а впоследствии — компьютерных изображений) и реальных персонажей, использовался «метод синего экрана»[2].

Согласно предложенной Хэррихаузеном новой системе сначала снималась та часть действия, куда собирались включить анимированного персонажа, а потом она — кадр за кадром — проецировалась на белый экран, перед которым ставили макеты, подлежащие «оживлению». Тем самым достигался эффект синхронности и достоверности. Обе части фиксировались фронтальной камерой, и в монтаже объединялись анимация персонажа и фон (единственная проблема, возникавшая при таком процессе — фокусировка изображения).

Фильм имел успех у публики, наслаждавшейся масштабными сценами разрушения. А раз так, то почему бы не вытащить из-под воды еще одного монстра, натравив его на очередной город? Фильм о гигантском осьминоге, превращающем Сан-Франциско в руины, назывался «Оно пришло со дна морского» (1955). «Оживление» осьминога породило для Рэя новую проблему, не возникавшую при работе с гориллами и ящерами. Восемь щупалец монстра предполагали сложнейшую и кропотливую работу (что влекло и повышение затрат на съемки), поскольку каждое должно было двигаться отдельно от остальных. В результате приняли компромиссное решение: наделить осьминога шестью щупальцами вместо положенных восьми. «Полагаю, что никто из зрителей не обратил на это внимания, и даже ученые не протестовали — в конце концов, речь ведь шла о мутанте, всплывшем из морских глубин», — вспоминал Хэррихаузен. Самым интересным местом в фильме стала сцена, когда знаменитые Золотые Ворота, символ Сан-Франциско, в мгновение ока сметаются исполинским чудовищем.

ИНОПЛАНЕТЯНЕ И ДИНОЗАВРЫ

Вскоре бывший сослуживец, режиссер Чарлз Шнир, пригласил Рэя участвовать в создании нового фильма с красноречивым названием «Земля против летающих тарелок» (1956). Для Хэррихаузена это был новый этап в творчестве, поскольку теперь ему пришлось создавать не монстров, а пришельцев, и попутно совершенствовать технику изображения разрушения зданий.

Дизайн «угрожающих летающих блюдец» занял больше всего времени. Впервые в своей работе Хэррихаузен должен был напрячь все воображение, чтобы создать то, чего никто никогда не видел. Перепробовав массу вариантов, он пришел к выводу: в основе того ужаса, который обязаны навевать зрителю пришельцы с других планет, должна лежать простота. И его нависшие над макетом Капитолия двенадцатидюймовые «блюдца» смотрелись страшной угрозой. Спустя годы этот прием повторил Роланд Эммерих в «Дне Независимости» (1996).

Другая проблема состояла в демонстрации атак летающих тарелок и разрушения ими зданий Вашингтона. И вновь решение оказалось простым как все гениальное. Сложная система проводов удерживала в равновесии элементы макетов домов, подлежащих «сносу», так что в момент их развала следовало лишь снимать с помощью покадровой анимации каждый отдельный обломок. Неудивительно, что, например, разрушение одного небоскреба требовало недель работы.