«Если», 2005 № 08

— Хотелось бы мне — очень хотелось бы! — стать миллиардером, — сообщал он как бы между прочим, как бы разговаривая сам с собой, и искоса наблюдал за Хезой. Та сидела, не шелохнувшись. Денежки не ела. И у Владика их не прибавлялось тоже.

— А еще, — говорил он тогда, — еще, в принципе, неплохо было бы стать премьер-министром. Хотя бы Российской Федерации. На худой конец.

Хоть бы хны. Никакой реакции. Никаких предпосылок к назначению на названную должность в атмосфере не брезжило.

— Неплохая у меня квартира, — говорил Владик, резко снижая планку, — но пять комнат было бы лучше…

Само собой, находясь в каюте океанского лайнера, он не мог узнать доподлинно, не изменились ли вдруг на суше его жилищные условия. Но по тому, что, внимательно его выслушав, Хеза принялась грызть морковку, Владик понял: нет, не изменились.

Алёна над его стараниями посмеивалась и не сердилась. В конце концов, даже если этот странный зверек и не волшебный, все равно в их судьбе он сыграл определенную роль. И вообще, она, по-видимому, считала всё это придуманной Владиком сказкой и находила её забавной и романтичной.

А он ломал голову. В чем же дело? Может, в неправильной формулировке заданий? Но он пробовал и так, и этак… Или в недостаточной искренности желаний? Но он и вправду ОЧЕНЬ хотел разбогатеть. Или в самой теме желаний? Но, как ни старался, он не находил ничего общего во всех предыдущих чудесах. Сборы, Алёна, «кругосветка» — какая здесь связь?

Что же касается того единственного случая, когда во время путешествия Хеза монетку все-таки сожрала, то это вышло как-то смазанно. Чистоту эксперимента невозможно было проверить. Когда в очередной раз Владик колдовал над клеткой, намекая на то, что «ауди-ТТ», вообще-то, нехилая тачка, Алёна, перекатившись на кровати с боку на бок, заявила:

— Ты у нее ребенка нам попроси. Дочку.

Владик и поперхнуться не успел. Сожрала Хеза деньгу. И, что обидно, расслабившись, он не побоялся выложить в этот раз довольно дорогие монетки, так что слямзила она «Ломоносовский рубль» 1986 года, второй по ценности экземпляр его коллекции.

Ожидаемые на Антильских островах месячные у Алёны не грянули. Но, собственно, они особенно и не предохранялись, так что чудо ли это? Ну, разве что в той степени, в какой чудом является всякое зачатие.

…Ночь. Зима. Владик сидит перед клеткой. Вокруг — монеты. Но вот на кухне сначала появляется живот, а потом уже и сама Алёна.

— Эй, — говорит она. — Может, хватит? Может, ты лучше снова на работу устроишься?

— Да какая работа?! — сердится тот. — Опять в институт? На копейки? Как ты не поймешь, если у меня еще хоть раз получится, у нас столько всего будет, сколько нам за всю жизнь не заработать!

— Что получится, ангел ты мой полосатый? Что может получиться? — качает головой Алёна. — Ты взрослый мужчина, а поверил в собственную глупую сказку.

— Да нет, Алёна, брось. Ты же сама знаешь, что это правда… И мне кажется, я кое-что нащупал. Просто Хеза очень избирательна.

— Мне кажется другое. Мне кажется, что мы похожи на семейку сумасшедших…

— Ну посуди сама: сначала она выполняла все подряд, чтобы я догадался о ее способностях. А потом — только то, что считала нужным.

— Зачем?

— Какой-то есть у нее резон. Не думаю, что она делает это для нас. Скорее всего, от нас она хочет чего-то добиться для себя.

— Так. Хорошо, сам напросился… Ты не поехал на сборы. Но ведь ты сам вспомнил о том, что доноров не берут, сам! Я в тебя влюбилась. Я, понимаешь, я?! Лотерейный билет мне шеф подарил еще до того, как Хеза съела монету. Я залетела, это что — чудо из чудес?… Пока это было похоже на игру, я тебе подыгрывала, но сейчас это больше похоже на психическое расстройство. А я не хочу, чтобы у моего ребенка был сумасшедший отец.

— О'кей, о'кей, — покивал Владик. — Иди спать. Тебе сейчас надо высыпаться. Я скоро буду.

Оставшись с Хезой наедине, он потер лоб.

— Не понимаю, не понимаю… Значит, давай так… Снова ищем связь. Я не еду на сборы, Алёна в меня влюбляется, мы плывем с ней по морям и океанам, и она беременеет… И что? Что это всё значит?… Нет. Я ищу не там.

Владик встал и прошелся по кухне туда-обратно.

— Может, масштабности не хватает? — спросил он Хезу. — Так я уже и в космос просился… Впрочем, что для тебя космос?… Ты монетки любишь, старинные монетки… Я тоже их люблю, а ты их жрешь у меня… А теперь еще и не жрешь…

Стоп! Вот она — и масштабность, и шанс возместить ущерб, нанесенный коллекции. Владик вновь уселся перед клеткой:

— Вот что, Хеза, милая ты моя. Хочу я константиновский рубль.

Его чеканили в 1825-м, когда скончался Александр I и на трон должен был взойти его брат Константин. Но тот отрекся от престола в пользу брата Николая… Однако несколько пробных экземпляров с профилем никогда не царившего на Руси Константина I на монетном дворе изготовить успели. И потом очень боялись, что сие деяние примут за государственную измену, ведь именно защита наследных прав Константина стала формальным поводом для выступления декабристов. А их, между прочим, повесили…