«Если», 2005 № 04

«Возвращение короля» многократно обвиняли в излишнем пафосе. Нельзя сказать, что эти обвинения совсем уж несправедливы. С другой стороны, если вы ведете свою армию на превосходящего силамй противника — что вы ей, армии, должны говорить? Иронией тут не спасешься!

Вероятно, полководцы — и Теоден, и Арагорн — могли бы говорить поменьше. Но есть еще одна, важнейшая деталь. Тем, кто смотрел фильм в экранной версии в русском дубляже, следует сделать колоссальную поправку на голоса.

У Арагорна хрипловатый, мягкий, ни капельки не «поставленный» голос. Будущий король Элессар никогда не учился в театральном институте, не пел вокализы и не смотрел в детстве фильмы про Павку Корчагина. Он вдохновляет солдат на безнадежную битву не громогласно и не фальшиво. Пафосно — да. Но это естественный, благородный пафос.

Упомянув о дубляже, нельзя не вспомнить Древня. Вспомнить и содрогнуться: в самом начале «Возвращения короля» энт говорит по-русски как персонаж киносказки, явившийся из детства наших родителей. Эпическая сага моментально превращается в «Марью-Искусницу».

И напоследок — о трех финалах. Тут материал одолел Джексона; надо закончить Третью эпоху. Надо закончить хоббитскую историю. Наконец, надо закончить фильм…

Да, снимать «новый порядок» Сарумана в Шире Джексон и не пытался, и правильно сделал. Да, мир чуть не пошел прахом, а в Шире этого не заметили. В уютном мирке хоббитов все по-прежнему, ничегошеньки не изменилось, и на иллюстрацию этого создатели фильма потратили, пожалуй, слишком много драгоценного финального времени.

Ей-богу, обошлись бы мы без распивания напитков в «Зеленом драконе». И без свадьбы Сэма (о ужас!) тоже обошлись бы. Особенно в свете того, что в самом-самом конце Сэм возвращается домой, где ждут его жена и дети. А на освободившееся экранное место (это мы мечтаем) поместить бы сцену «руки короля исцеляют»…

Но поезд ушел. Перед нами — последняя, окончательная, не подлежащая обжалованию версия фильма.

Окончательная?

Вообразите: а вдруг через год в привычное время, к Рождеству, нас ждет новая редакция «Властелина»? Еще плюс полчаса материала, невесть откуда взявшегося, и новый монтаж?

И через год — снова?

Потихоньку, год за годом, фильм будет расти. В нем появятся Том Бомбадил, Радагаст Карий и даже эльф Глорфиндейл. Чудеса? А разве то, что уже отснято и существует, не похоже на чудо?

В мире, где уже живет на экране «Симона», кто станет удивляться фильму, обретшему собственную жизнь?

Не знаем, как вы, уважаемые читатели, а мы — мы будем ждать.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО

ПРОЗА

Михаил Тырин Кратчайший путь

Как по заказу предновогодние вечера в этот раз выдались мягкими и снежными. Народ заполнял улицы и магазины, судорожно хватая все, что можно будет съесть или подарить в час Нового года. Настроение было, сами знаете какое: расслабленное одурение, немотивированная счастливость. И еще легкость от того, что все дела можно благополучно забыть на ближайшие десять дней, а сейчас — только пить, звонить, поздравлять и радоваться жизни.

Я широко шагал по тротуару в расстегнутом пальто, с бутылкой пива в руке и блуждающей улыбкой на устах. Я был счастлив и беззаботен. Я шел с работы с традиционной учрежденческой вечеринки со всеми ее сопутствующими признаками: копченой колбасой, шпротами, пластиковыми стаканчиками, опьяневшим и резко поглупевшим шефом, плавным превращением строгих девушек-менеджеров в отвязных боевых подруг.

Напившись, нахохотавшись и наделав кучу веселых пьяных глупостей, мы — разошлись. Но для меня вечер еще не кончился. Меня ждали у Гоши: там отмечать праздник начали заранее. У Гоши всегда куча нового интересного народа, непринужденная обстановка, медленные танцы при свечах, впечатляющие запасы в холодильнике. Одним словом, идеальная атмосфера для самовыражения, которого так не хватает в мертвых стенах офиса.

Я шагал к Гоше, пытаясь вспомнить какие-нибудь свежие анекдоты, чтобы было чем сразу понравиться или хотя бы выделиться. У одной из витрин стояли десятка полтора человек — они не смеялись, не кидались снежками, они что-то рассматривали.

Я вежливо протиснулся к витрине — и у меня захватило дух от красоты, открывшейся глазам. Я увидел маленькую чудесную страну. Чьи-то умелые руки тщательно и любовно создали за стеклом магазина запорошенный снегом лесок, несколько десятков избушек со светящимися окнами, дорогу, уходящую в темноту, украшенную гирляндой елку на площади.

Все было такое хрупкое, сказочное и одновременно похожее на настоящее, что я не мог оторвать глаз. Мне подумалось: если долго на это чудо смотреть, можно поверить, что все это — реальный мир, что в крошечных домиках живут люди, а в будках зябнут дворняги.

Я пошел дальше, и настроение немного переменилось. Что-то щемящее появилось в сердце, какая-то смесь любви и жалости… к кому — не знаю. Может, просто к роду человеческому, который на самом деле так хрупок и слаб.