«Если», 2004 № 08

— Иди-иди отсюда, бездарь, свидание окочено! И больше не прилетай! — неожиданно рассвирепел Вадим Николаевич и с треском захлопнул дверь перед самым носом своего молодого двойника. Последние слова были сказаны им просто так, для усиления эффекта, потому что за свою долгую жизнь он давно смирился с тем, что все-таки перемещение было только одно.

А на следующее утро после появления гостя Полуэктов узнал, что наконец выиграл в государственную лотерею двенадцать миллионов. В этот же день вся сумма была переведена на его счет. Вадим Николаевич сидел в кресле, смотрел на экран компьютера, где прыгали циферки, и блаженно улыбался. Теперь он мог позволить себе продлить жизнь лет на пятьдесят, а то и больше. Но от радости у Полуэктова не выдержало сердце, и последняя его мысль была: «Повезло этому дураку. Через сорок лет он все-таки разбогатеет».

Вадим Николаевич умер миллионером.

Александр Бачило Тележкин и сыновья

Каждый год мы собираемся у нашей Аси Фаизовны всем классом. Ну, всем не всем, но человек десять — пятнадцать всегда бывает. Без мужей и жен, понятное дело. Какие жены, мужья в десятом «А»? Вот они, наши девчонки, и мы вот они — их мальчишки. Можно дружить, дергать за косички и чубы (у кого еще есть, за что ухватиться) и даже ухаживать — в этом особый юмор. Все равно ведь никто всерьез такие ухаживания не воспринимает, ведем себя, как детвора. Правда, выпиваем и закусываем по-взрослому, и Ася, которая раньше нас за это гоняла и вызывала родителей, теперь тосты произносит.

Почему-то встречи с одноклассниками гораздо интереснее всяких там корпоративных вечеринок и дней рождения. Может быть, потому, что встречаются не обрыдло-вежливые сослуживцы и не родня ежедневного употребления, а люди, которых не видел целый год, а кого и дольше. Им есть, что порассказать, есть, что вспомнить, им действительно интересно, как у тебя дела.

— Мальчишки, наливайте! Зыкин, ты чего сидишь? В десятом классе тебя уговаривать не приходилось! — Ася Фаизовна подняла бокал. — Выпьем за нашу Леночку Ушакову, чтоб все у нее было хорошо и в срок.

— И чтоб пацан, — добавил Валерка, — здоровый, на четыре кило.

— Сиди ты! На четыре! — замахали на него девчонки. — Тебя бы самого заставить!

— А я вот родился два семьсот, — прогудел огромный Вовка, — и ничего.

— Да ты и в восьмом был еще два семьсот, — заметил Аркаша, — а потом как попер!

— Это всегда так бывает, — сказала Ася Фаизовна, — в восьмом классе мальчики мельче девочек. А к десятому — вытягиваются.

— Ну уж и мельче… — Вова расправил необъятные плечи.

— Мне в седьмом Астафьев по плечо был! — наябедничала Танька Короткова.

— Не ври ты, Коротыха! — привычно парировал кандидат медицинских наук Аркаша по кличке Астафон.

— Спорим?! — Танька вскочила. — Мы на фотографии рядом стоим! Ася Фаизовна, можно посмотреть альбом?

— Ну, мы пить-то будем или нет? — простонал Валерка. — Мне завтра вечером в рейс, а я еще ни в одном глазу!

— Да-да! — спохватилась Ася. — Потом фотографии! Короткова, сядь на место! Давайте, за Леночку Ушакову!

— Аж сердце екнуло! — сказала Танька. — Я думала, вы скажете: «Короткова, к доске!»

Ржем…

— Ну че ты, где ты? — спросил Санька Тележкин, когда мы вышли на балкон покурить.

— Да там же все… — я пожал плечами.

— Не женился, не защитился?

— Бог миловал…

— Астафьев-то, вон, докторскую пишет. И фирму свою открыл. Лысины волосами засаживает, бабки рубит немереные. Клиентов чуть ли не из правительства окучивает.

— Аркаша молодец, — вздохнул я. — Пахарь. А мы вот к труду крестьянскому непривычные. Сажать, окучивать да рубить не умеем. Клопы кабинетные!

— Да ладно тебе, — без сочувствия сказал Саня. — Все я про тебя знаю!

— Что знаешь?

— Ну-ну! Скромник тоже нашелся! Все газеты про ваш институт пишут, я тебя и по ящику уже видел! Колись сразу: твое изобретение?

— Да какое изобретение-то?! — недоумевал я.

— Ты че, как неродной? — обиделся Саня. — Уж мне-то, наверное, можно рассказать? Ни хрена себе, изобрел машину времени, а сам шлангом прикидывается…

— А-а! — я наконец понял. — Вон ты о чем! Это ротороид, что ли, машина времени?

— Не знаю, кто там у вас чем роет… — Тележкин нервно сплюнул за перила балкона, — по телику ясно сказали: «В Институте создания проблем группой ученых… тыры-пыры…» — и тебя показывают, типа, вот этот чудик все и замутил. И теперь, значит, исполнилась вековая мечта какого-то там писателя…

— Уэллса, — вздохнул я. Черт меня дернул выскочить из монтажного лаза прямо на того типа с видеокамерой…

— Точно! — обрадовался Саня. — Вэнса! Значит, признаешь машину? Твоя работа?

— Да где уж нам… — я тоже плюнул за перила и долго смотрел вниз. — Ротороид, Саня, это не мое изобретение и не машина времени, а неизвестно, чье, и неизвестно, что.

Тележкин глубокомысленно кивнул, потом, помолчав, сказал:

— Переобоснуй.

— Ты электромагнит когда-нибудь видел?

— Яптить! — Саня гордо выпрямился. — Я два года дежурным электриком на подстанции оттрубил! У меня допуск до пяти тыщ вольт, понял?