«Если», 2004 № 04

— Этот мальчик, твой невинный обожатель… Ты ведь так и не осмелилась его полюбить.

— Я ждала…

— Конечно. Потому что я запрограммировал тебя на ожидание.

— Аманесер, — прошептала я. — Подними забрало.

— Зачем? Я ужасно выгляжу с человеческой точки зрения, Клара, и ты напрасно хочешь посмотреть мне в глаза — у меня нет глаз… А совесть — совесть у меня есть. Я не оставлю тебя в этом мире одну. Не брошу в мире, где по дорогам бродят пространственные аномалии… комки плазмы… в лучшем случае бомбы, замаскированные под людей. Где процветает так называемое колдовство, а киборги обмениваются чипами, словно сплетнями. Это умирающий мир, Клара, я так счастлив, что могу отсюда выбраться… благодаря тебе.

— Ты, — медленно сказала я, — возьмешь меня с собой?

— Взял бы. Но «Тэмма» одноместная.

Сделалось тихо. За окном журчал фонтан.

— Я мог бы взять твой чип, — сказал Аманесер.

Я покачала головой.

— И я тоже так думаю, — согласился он. — Твой чип без твоей красоты…

Он шевельнул железным башмаком. По комнате запрыгали солнечные зайчики — по гобеленам, по блюдам на полках, по старинному оружию…

— Я люблю тебя, — тихо сказала я.

— Разумеется. Потому что в тебе прошита необходимость меня любить.

— Это неправда.

— Ты никогда не анализировала чипы в машине?

Я вспомнила Синко.

— Кстати, — судя по голосу, Аманесер улыбнулся, — это была отличная идея… Заставить Синко допрограммировать того большого железного кобеля. Донна Фуэнте теперь нескоро вернется в большую игру…

Я молчала.

— Прости меня, Клара, — сказал он другим голосом, очень печально и мягко. — Я ухожу — и не оставлю тебя здесь. И взять с собой не могу тоже. Прости, любимая.

И он поднялся — легко, не скрежетнув ни одним суставом.

Я встала в ту же секунду. Отошла за спинку кресла — так, чтобы пятьдесят килограммов мореного дуба оказались между мною и моим рыцарем.

— Ну что, — спросил он невесело, — будем играть в кошки-мышки? Дай хоть поцеловать тебя… на прощание.

— Аманесер, — сказала я, отступая. — Уходи.

— Как ты останешься? С кем ты останешься? Пока я странствовал — посылал тебе ресурсы… Ты никогда не думала, за счет какой энергии существует усадьба? А слуги? Ты не смогла бы содержать их — неделя-другая, и все. Ты остаешься одна, без средств, без защиты… Хочешь встретить ночью в темном поле моховую звезду?

Я искала путь к отступлению. Споткнулась о складку ковра и едва не упала.

Аманесер шагнул — рывком приблизился ко мне:

— Бомбы взрываются все чаще. Колдуны наглеют. Ты хочешь стать рабыней какого-нибудь слюнявого старикашки со звездами на колпаке?

— Уходи!

Я бросилась бежать.

Из комнаты в комнату, по коридору, по лестнице вверх. Мимо портьеры — налево; здесь должна была быть маленькая дверь, но ее не было. Я ошиблась. Мне следовало повернуть направо.

Аманесер стоял в дверях. Он даже не запыхался. Что я говорю — он вообще не дышал.

— Клара, прости меня, идиота. Мне не следовало тебе все это рассказывать… Надо было сделать так, чтобы ты не проснулась. Сегодня утром… с улыбкой на губах. Прости, я мало разбираюсь в человеческой психологии. До сих пор до обидного мало. Я думал, ты поймешь.

Я вжалась спиной в стену. Мне некуда было отступать.

— Закрой глаза, — тихо предложил Аманесер.

— Если ты… мало разбираешься… в психологии, — я говорила с трудом, но все-таки говорила, и каждое слово оттягивало мою смерть.

— Как… ты смог… меня?

— Но ты ведь тоже управлялась с машиной, не понимая принципа ее работы! — он, кажется, удивлялся, как можно не понимать таких простых вещей. — Я использовал готовые блоки… получилось хорошо. Даже лучше, чем надо. Закрой глаза. Пожалуйста.

— Н-нет, — я помотала головой.

— Прощай, — сказал он отрывисто. Рука в металлической перчатке поднялась, поймав солнечный блик. Аманесер шагнул ко мне.

Что-то мелькнуло у него за спиной.

Раздался грохот. Аманесер прервал направленное на меня движение и медленно обернулся. В проеме за его спиной стоял Диего.

Он был, как клубника в сметане, белый и красный одновременно. На щеках его расползались пятна; темные волосы прилипли ко лбу. Он весь был горячий, как в лихорадке, но глаза оставались холодными. Глаза воина.

В руках у него был пастушеский посох. Простое дерево. Даже и не дуб.

— Ты свободен, — сказал Аманесер. Может быть, он решил, что Диего запрограммирован. А может, у него просто была привычка — обращаться ко всем ненужным с простой освобождающей формулой.

Диего мотнул лохматой головой:

— Н-нет. Я связан клятвой. Защищайся!

И ударил его посохом в железную грудь. Аманесер пошатнулся от удара, но легко обрел равновесие. Перехватил посох, вырвал из рук Диего и переломил о колено:

— Беги. Ты еще можешь спастись. Дурак.

— Именем донны Клары, — сказал обезоруженный Диего, — я вызываю тебя на поединок. Здесь! Сейчас! Защищайся!

Аманесер потянулся к нему железной рукой, но Диего ускользнул. Аманесер схватился за пояс, но на нем не было меча.

— Мальчик, а ты знаешь, что она киборг? Что единственная ее функция — ждать? Она не умеет любить того, кто рядом!

Диего улыбнулся. Самый храбрый человек испугался бы при виде этой улыбки: