«Если», 2003 № 08

— Он слишком стар, — отозвалась Владычица Снов. — Что толку щекотать ему ноздри? Пробуждение в этом разбитом дряхлом теле только разочарует его.

Фрике высокомерно пожал плечами. Похоже, наши с ним чувства по отношению друг к другу были взаимны.

— Я говорю о другом. Ты, — от меня не ускользнула эта смена местоимения на более доверительное, — могла бы сделать что-то более… радикальное. В конце концов, он несносный старик, никому не нужный, злой и обремененный дурными мыслями. Насколько мне хватает опыта, смертные желали бы, чтобы их существование завершалось именно так, в спокойном мирном сне.

Я хотел пошевелиться, проснуться, разогнать этот дурацкий, страшный, сказочный, порожденный комплексами сон, но был не в состоянии заставить себя ни повернуться, ни крикнуть, как это обычно бывает во сне. Мне было бы смешно наблюдать себя приговариваемым высокомерной маленькой леди — в сущности, плодом моей фантазии или маразма, — когда бы я не был так возмущен. Мало того, что они в грош не ставили презумпцию невиновности, так я еще и слова в свою защиту произнести не мог!

— Таким образом мы ничего не выиграем, — возразила Маб, и я на удивление взбодрился. — Сейчас не те времена, когда мы могли столетиями оставаться в заброшенных замках, тревожимые лишь дерзкими деревенскими мальчишками. Только он один содержит дом в пригодном для нас состоянии. Если он умрет, его наследники немедленно выхолостят тут всю атмосферу, и нам предоставится прелестный выбор: снова ютиться в тесной второсортной квартирке-сарае.

— Маб, — прошептал Фрике прочувствованно, — мне больно видеть, как ты поступаешься королевским достоинством!

— В противном случае эту восхитительную жилплощадь займут гремлины — молодая раса, порожденная человеческой фантазией в эру электричества. Они устойчивы к дисбактериозу.

— Гремлины нам не страшны! — воскликнул ее отважный рыцарь.

— Для того чтобы вывести гремлинов, достаточно отключить электричество.

— Дом без электричества? — Маб фыркнула. — Это намного интереснее, чем дом без кондиционера! Нет, я сказала. Пока — нет.

* * *

Мудрено ли, что поднялся я в дурном настроении. Что может быть глупее, чем на восемьдесят седьмом году жизни увидеть эльфов во сне?

Привычно прячась от депрессии за кругом повседневных дел, я принял душ и сварил себе кофе в турке, на жаровне с горячим песком. Я категорически отрицаю существование депрессии и не верю в оправдательную силу мигреней. Накрыл себе на кухне, налил сливок в сливочник, положил масло в масленку, выставил на стол перед собой серебряную сахарницу и приступил.

Среди повадок аристократии есть одна — пить кофе без сахара. В этом смысле я отступаю от традиций. Мозгу необходимы простые углеводы. Левой рукой приподнял «крышу» сахарницы-башни, нацелился ложечкой…

И замер.

Первым моим чувством был рвотный спазм. На крупинчатой поверхности сахарного песка отчетливо обозначились оспинки. Осторожно приблизив лицо к краю сахарницы, я рассмотрел ямки вблизи. Кто-то как будто хватал сахар горстями… или ступал по нему крохотными ножками. Даже если я попытаюсь заключить с ними пакт, их дети все равно доведут меня до инсульта.

Кошмар продолжался.

— Чтоб через два часа, — заявил я, глядя в обманчиво пустое пространство библиотеки, — вашего духу тут не было! Я предупредил. Иначе пеняйте на себя.

Системный блок гудел, подмигивая красным и зеленым огоньками. Неужели я не выключил его, уходя отсюда вчера в растерянности и гневе? Подобные промахи числились за мной, и я сильно не удивился. Дернул мышью, чтобы высветить экран, и отправил лекцию на принтер. Предупреждение было сделано, помочь принтеру я не мог. Поэтому я их оставил. Я ведь не изверг. Два часа им на эвакуацию. Кто не спрятался — я не виноват.

* * *

Джим называл наш старенький пылесос АрТуДиТу. Поднять его на второй этаж оказалось для меня задачей непосильной. Поэтому я позвонил в службу проката и к полудню дождался пикапа, откуда посыльный на руках вынес блестящую круглую кроху «Скарлетт». Парень задержался ровно настолько, чтобы продемонстрировать мне ее мощность: силой всасывания трубка удерживалась на раскрытой ладони, обращенной к полу. Бумажный пакет, встроенная в ручку система «Торнадо» и кварцеватель воздуха. Поскольку АрТуДиТу не был способен ни на что даже приблизительно в этом роде, малышка меня впечатлила. Посыльный сердился: в сочельник рабочий день у него был сокращенный.

Накинув на плечо ремень переноски и перехватывая перила, я вновь, с трудом переводя дыхание, вскарабкался в библиотеку и замер на пороге. Меня встретила оглушительная тишина. С телескопической трубкой в руках, увенчанной насадкой для щелей, с ребристым шлангом, напоминавшим шею птеродактиля, я внезапно почувствовал себя полным идиотом, как будто всем своим профессорским авторитетом взгромоздился на дракона и готов был обрушиться из поднебесья на плодородные равнины.