«Если», 2002 № 03

Недавно номинаторы разработали имя, способное индуцировать форму, неотличимую от человеческого зародыша. Однако эти формы не оживали, оставаясь неподвижными и не реагируя на стимуляцию. После дискуссии все пришли к выводу, что имя недостаточно точно описывает внутренние особенности человеческого существа. И теперь Стрэттон и его коллеги усердно компилировали описания человеческой уникальности, пытаясь выделить из них набор эпитетов — достаточно выразительный, чтобы эту уникальность отразить, и одновременно достаточно компактный, чтобы уложиться вместе с физическими эпитетами в имя длиной в семьдесят две буквы.

Роберт поместил в инкубатор последнюю стеклянную пластинку и сделал последнюю запись в лабораторном журнале. На сегодня у него закончились имена, записанные на кончиках игл, а новые зародыши станут пригодны для проверки на оживление лишь через день. И он решил провести остаток вечера в гостиной наверху.

Войдя в обшитую ореховыми панелями комнату, он обнаружил там Филдхарста и Эшборна. Они сидели в кожаных креслах, курили сигары и потягивали бренди.

— А, Стрэттон, — сказал Эшборн. — Присоединяйтесь.

— Обязательно, — отозвался Стрэттон, направляясь к шкафчику с напитками. Он налил себе бренди из хрустального графина и уселся рядом с коллегами.

— Только что из лаборатории, Стрэттон? — поинтересовался Филдхарст.

Стрэттон кивнул:

— Пару минут назад я наложил несколько своих новейших имен. Кажется, мои последние пермутации ведут в правильном направлении.

— Вы не одиноки в своем оптимизме — мы с доктором Эшборном только что говорили о том, насколько увеличились наши шансы на успех с тех пор, как вы взялись за это дело. Похоже, нам все-таки удастся получить эоним намного раньше, чем родится последнее поколение. — Филдхарст пыхнул сигарой и откинулся в кресле, положив голову на прикрывающую спинку салфеточку. — И эта катастрофа в конечном итоге вполне может обернуться благом.

— Благом? Каким образом?

— Неужели вы не понимаете? Как только мы возьмем воспроизводство человечества под свой контроль, то получим средство, с помощью которого предотвратим появление у бедняков таких огромных семей, как сейчас.

Слова Филдхарста поразили Стрэттона, но тот постарался скрыть свои чувства.

— Я над этим не задумывался, — осторожно произнес он.

Похоже Эшборн тоже слегка удивился:

— Я и не подозревал, граф, что вы намерены проводить подобную политику.

— Прежде я считал преждевременным упоминать об этом. Как говорится, цыплят по осени считают. Вы должны признать, что здесь кроются огромные возможности. Рассматривая вопрос о том, кто может иметь детей, а кто — нет, правительство сумеет сохранить расовый фонд нашей нации.

— А разве ему что-либо угрожает? — удивился Стрэттон.

— Возможно, вы не обратили внимания на то, что низшие классы воспроизводят потомство гораздо чаще аристократии. Хотя простолюдины и не лишены достоинств, им не хватает чувства долга и интеллекта. А подобное скудоумие плодит самое себя: женщина, родившаяся на дне общества, производит на свет дитя, обреченное на повторение ее судьбы. Если же учесть большую плодовитость низших классов, то наша нация рано или поздно превратится в скопище болванов.

— Значит, низшим классам будет отказано в наложении имен?

— Не совсем, и уж точно не вначале — ведь когда станет известна правда о снижающейся фертильности, отказ низшим классам в доступе к наложению имен будет равнозначен приглашению к бунту. И, разумеется, низшие классы должны играть свою роль в нашем обществе — до тех пор, пока их численность держится под контролем. Как мне представляется, такую политику нужно пустить в ход только через несколько лет, когда люди уже привыкнут к наложению имен как к методу оплодотворения. И именно тогда — возможно, одновременно с переписью населения — мы сможем установить предельное число детей, которое будет дозволено иметь каждой конкретной супружеской паре. А далее прирост и состав населения станет регулировать правительство.

— По-вашему, это и есть наиболее подходящее применение такого имени? — усомнился Эшборн. — Ведь наша цель — выживание человечества как вида, а вовсе не спасение элиты.

— Наоборот, суть здесь чисто научная. Наш долг — обеспечить выживание вида, это верно, но также он заключается и в том, что мы должны гарантировать здоровье человечества, поддерживая должный баланс внутри него. Политика тут совершенно ни при чем. Окажись ситуация противоположной, мы стали бы проводить другую линию и увеличивать численность рабочих.

— А не может ли улучшение условий жизни бедняков со временем привести к рождению у них и улучшенного потомства? — предположил Стрэттон.

— Вы подумали об изменениях, к которым могут привести ваши дешевые двигатели, не так ли? — с улыбкой осведомился Филдхарст, и Стрэттон кивнул. — Как ваши, так и мои предполагаемые реформы могут взаимно усилить друг друга. Регулирование численности низших классов приведет к росту их уровня жизни. Однако не ждите, что простое увеличение экономического комфорта повысит их умственные способности.

— Но почему?