«Если», 2002 № 03

…изменения формы…

СТОП.

Внизу проехал автомобиль с опущенными стеклами, в котором радио орало песню об охотничьей собаке… Старая песня затихла вдали, вместе с грохотом глушителя. Затем послышались голоса и автомобильные гудки. К театру съезжались зрители. Майло изучал радугу на стене, тускло мерцавшую в неоновом свете с улицы.

ПУСК:

Почему я всегда вспоминаю о Силви, когда думаю о Майло? Может ли он оказаться похожим на нас?

СТОП. ПЕРЕМОТКА. ПУСК:

Может ли он оказаться похожим на нас?

Затем щелчок, помехи, что-то намеренно стерто или просто глупая ошибка: нажата неверная клавиша и магнитофон не сработал, а может, просто старая, размагнитившаяся лента… Затем запись продолжилась:

Теперь я кое-что знаю о Майло Смите. Я знаю, что он делает здесь, со мной. Когда он доверился мне настолько, чтобы описывать свои сны, это тоже пришло ко мне — странные выдумки о неодушевленных предметах, чувственные грезы, ощущение бесплотного полета, его глубокий ужас; и ощутимые свидетельства — наподобие волшебной пыли на простынях сновидцев в старых сказках.

Но едва ли сейчас подходящее время для того, чтобы говорить Майло хоть что-нибудь. Сначала мы должны создать психический резервуар. Если он все поймет сейчас, это может разнести его на куски. Силви прошла примерно через то же, но у Майло есть дополнительные проблемы его деформированного, тайного прошлого.

Мой подход был совершенно неправильным. Я не должен был торопить внезапное прозрение. Добавить хлорпромазин. Работать медленно и тщательно. Пробуй почву перед каждым шагом, Девор, или вы оба покатитесь в черную дыру. Если государство не захочет больше платить, черт с ним! Назовем это проявлением благотворительности. Один Бог знает, как много здесь для меня!

СТОП. ПЕРЕМОТКА. ПУСК:

…как много здесь для меня!

СТОП. ПЕРЕМОТКА. ПУСК:

…как много здесь для меня!

СТОП.

— Доктор Девор? — послышалось из коридора. — Доктор Девор? Доктор Девор? Это охрана, доктор Девор. Вы здесь, сэр? — Негромкий стук в наружную дверь. Звон ключей.

Узел в животе Майло затянулся еще крепче. Ему пришлось встать, чтобы боль немного отпустила. Он неслышно подошел к двери кабинета и выглянул в приемную. Там было темно, только серовато-зеленый свет падал из двери, которую он открыл, свет от фонарей и вывесок на улице и домах поблизости, попавший в кабинет через окно — и сияние радуги на стене, отражавшееся в уголке глаза Майло. В темной приемной Майло увидел послеизображение радуги, словно она была маленьким зверьком, выскользнувшим впереди него через дверь кабинета.

Кроме радуги, в приемной никого не было, но, очевидно, Майло спал крепко, потому что картина на стене снова сменилась. Кто-то, должно быть, вошел в приемную и вышел из нее, не разбудив Майло. Обезьяны-воина не было. Вместо него висел кричащий человек Мунка на кричащем мосту над кричащей рекой.

Он услышал, как ключ поворачивается в замке. На мгновение у Майло возникло ощущение deja vu, чувство, что поворачивающийся ключ — он сам. Он снова захлопнул дверь кабинета. Сердце колотилось. Вдруг, к своему удивлению, он услышал голос доктора Девора, донесшийся из приемной:

— Погодите, погодите. Извините меня. Сейчас я вам открою. Наверное, я просто спал.

«Подлец! Все чего-то хотят от меня».

Майло подбежал к открытому окну, перебросил ногу через подоконник — до земли было далеко — и прислушался. Он сорвал кристалл доктора со шнурка и выбросил его в окно. Крошечная блестка стремительно пролетела шесть этажей и вдребезги разбилась о бордюрный камень.

…как много здесь для меня!

Он посмотрел на стену, где раньше сияла радуга — стена была темной. Никакой радуги. Возможно, собственная тень Майло загородила окно. Он услышал, как открывается дверь из коридора в приемную. Голос, доносившийся снаружи, сделался выше почти на октаву: