«Если», 2002 № 11

Потомок одного из первых российских графов Алексей Николаевич Толстой, в 1918 году покинувший Россию, перебрался из Парижа в Берлин — поближе к родине, в оторванности от которой ощущал себя человеком «невесомым, бесплодным, не нужным никому, ни при каких обстоятельствах». Жадно вслушивался во все новости из России, присматривался к возникавшей там литературе, боялся и надеялся. «Я ненавидел большевиков физически. Я считал их разорителями русского государства, причиной всех бед. В эти годы погибли два моих родных брата, один зарублен, другой умер от ран, расстреляны двое моих дядей, восемь человек моих родных умерло от голода и болезней. Я сам с семьей страдал ужасно. Мне было за что ненавидеть».

Но и жизнь на чужбине была невыносимой. А в России отменили «военный коммунизм», оттуда доносился свежий ветер энтузиазма строителей нового общества. В апреле 1922 года Толстой писал К. И. Чуковскому: «Я чувствую, как Россия уже преодолела смерть. Действительно — смертию смерть поправ. Если есть в истории Разум, а я верю, что он есть, то все происшедшее в России совершено для спасения мира от безумия сознания смерти…»

Именно в это время Алексей Толстой работает над новым романом. Он давно мечтал написать что-нибудь фантастическое, сказочное. Однажды признался жене, Наталии Крандиевской-Толстой: «Знаешь, без фантастики скушно все же художнику, благоразумно как-то… Художник по природе — враль — вот в чем дело!» Действие нового романа происходит в августе 192… года в Советской России, но начинается он с объявления, написанного «обыкновенно и просто, обыкновенным чернильным карандашом»: «Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера».

Вот так. В стране полыхает гражданская война, народ голодает, города в развалинах, а тут… Неслучайно это «объявление, приколоченное гвоздиками к облупленной стене, подействовало в высшей степени болезненно» на корреспондента американской газеты Арчибальда Скайльса.

Позже критики и литературоведы убедительно покажут, где Алексей Толстой мог позаимствовать подробности легенды об Атлантиде (теософские книги Блаватской, Штейнера, лекции Брюсова, рассказы Волошина, с которым Толстой был близок и даже выступал секундантом на дуэли Волошина с Гумилевым), что первоначальное название романа — «Закат Марса» — явилось отголоском на работу О. Шпенглера «Закат Европы», что автор был знаком и с работами К. Э. Циолковского. Все это так, но главным толчком для Толстого в работе явилась все же неизбывная тоска по России, которая отразилась и в умонастроениях героев романа. Читая готовые главы близким, Алексей Николаевич постоянно жаловался, что ему не хватает российских пейзажей, вспоминал о деревушке на Оке, где когда-то славно работал. Он часто встречался с Максимом Горьким, который в то время жил в Германии, и в голове вызревало решение вернуться на родину.

И в то же время этот роман был окончательным ответом на вопрос, который эмиграция поставила перед писателем: с кем он и что намерен делать? Ответом однозначным: писатель выбирал Россию.

В сентябре 1922 года Толстой сообщает Горькому: «Я предпринял обработку «Аэлиты» и перерабатываю ее с самого начала — ужасно много мусора. Работаю весь день…» И чуть позже: «Работаю плохо: конец «Аэлиты» — 10 страниц, — как воз, выворачиваю». А уже в октябре пишет Чуковскому: «…спешно кончаю роман («Аэлита» — «Закат Марса»). Аэлита — имя очень хорошенькой и странной женщины. Роман уже переводится на немецкий…»

Роман начал печататься в 1923 году в журнале «Красная новь» и в том же году в Госиздате вышел отдельной книгой. Позже «Аэлита» была переработана А. Толстым для детей старшего возраста и вышла впервые в Детиздате в 1937 году, а затем многократно переиздавалась.

Представляя «Аэлиту», Толстой уточнял: роман «фантастический, правда, но в нем совершенно отсутствует элемент невероятности: все, что там описано, все можно осуществить, и я уверен, что осуществится когда-нибудь… Надо Вам сказать, что я по образованию инженер-технолог, поэтому за эту сторону более или менее отвечаю».

Первая реакция на роман в России была неоднозначной. Однако Максим Горький порекомендовал «Аэлиту» для перевода иностранным издателям: «Хотя гр. А. Н. Толстой инженер по образованию, но он свел в романе технику к необходимому минимуму, и вся книга написана под влиянием увлечения догадками об Атлантиде… и вполне отвечает жажде читателя к темам не бытовым, к роману сенсационному, авантюрному. Написана «Аэлита» хорошо и, я уверен, будет иметь успех».

А вот другие литераторы приняли и роман, и возвращение Толстого, мягко говоря, прохладно.

Г. Лелевич (критик в двадцатые годы авторитетный): «Алексей Толстой, аристократический стилизатор старины, у которого графский титул не только в паспорте, дарил нас «Аэлитой», вещью слабой и неоригинальной…»