«Если», 1999 № 07

Джоул кивнул мне.

— С самого начала, когда создание подземного корабля стало реальностью, я вынашивал идею путешествия в глубь земли, может быть, даже в самый ее центр, — заявил я. — При строительстве «Прорыва» я использовал способность поляризационных излучателей перемещать очень большие массы и стал планировать такую экспедицию. В результате «Прорыв» сделали гораздо более крупным, чем это намечалось. У него более мощная энергоустановка, он вмещает больше оборудования и пищи, а системы очистки воздуха рассчитаны на несколько лет работы при полном экипаже. На корабле также имеются мастерская и холодильное оборудование, чтобы защититься от перегрева.

Некоторых из офицеров мое заявление шокировало, а иных я успел посвятить в свои планы. Я не боялся упреков. Цивилизованный человек никогда не откажется от возможности расширить границы познания.

— Я не могу утверждать, что «Прорыв» полностью готов к такому путешествию, но, по моему мнению, он выдержит испытание. Поскольку мы отрезаны от Америки, я предлагаю «выплыть» на другой стороне планеты.

— Следует иметь в виду один факт, джентльмены, — прервал меня Джоул. — Вполне возможно, что барьер, с которым мы столкнулись, — искусственный. Если это так, то наша нация находится в состоянии войны, и враг уже пронюхал о подземных кораблях. В таком случае наш долг вернуться как можно скорее, а не болтаться под землей.

— Признаюсь, — вставил я, — что рад подвернувшейся возможности осуществить свои планы. Но в любом случае у нас не остается иного выхода.

— У меня такой вопрос, — поднялся один из офицеров. — Мы уже близки к тому уровню, где земная кора переходит в гораздо более горячую мантию. Далее располагается жидкое ядро, температура которого еще выше. Сможем ли мы противостоять этим условиям?

— Теоретически поляризационное поле противостоит любой температуре и плотности, — ответил я, — не защищает оно лишь от силы тяжести и магнетизма. Сила тяжести будет сначала помогать нам, потом мешать. Но магнитное поле также возрастет по мере приближения к центру, а мы уже успели убедиться, что оно способно сделать с поляризаторами.

Некоторые из офицеров поежились, когда я произнес это.

— Честно говоря, — продолжил я, — если мы столкнемся с тем же явлением, от которого только что спаслись, я не ручаюсь за успех предприятия. Но существует простой прибор — «гауссометр», который фиксирует колебания магнитного поля, измеряя интенсивность потока испускаемых мезонов. Его несложно изготовить самим, и мы всегда будем знать о приближающейся опасности.

Наступила тишина. Офицеры обдумывали мое предложение. «Прорыв» и так уже поставил рекорд погружения. Он просачивался сквозь плотное скалистое основание благодаря тому, что каждый атом корабля, людей, воздуха настраивался отдельно, меняя свое положение в пространстве. В настоящее время кабина, стены, наши тела были заполнены раскаленной скальной породой, и мы не замечали этого лишь из-за сложнейшего взаимодействия нескольких силовых полей.

Обычный человек от одной мысли об этом сошел бы с ума. Но здесь собрались крепкие люди, цвет нации.

— Ну, решайтесь! — торопил я их. — Мы станем первопроходцами!

— Я поддерживаю предложение Росса, — заявил Джоул. — Вопросы есть?

Вопросов не было. А когда капитан огласил свое решение, не возникло и возражений.

— Росс проинструктирует вас, как следует подготовиться к глубокому погружению.

На этом совещание закончилось.

Три дня гигантский корпус «Прорыва» неподвижно покоился на глубине десяти миль: команда корпела над гауссометром. Впрочем, при наших ресурсах это оказалось не так уж и сложно. Мы сконструировали излучатель мезонов около энергоустановки корабля, а дорожки из железа и серебра были выложены по внутренним стенам и смыкались на внешней части кормы, где магнитное поле заземлялось. Для этого нам пришлось переместить поляризатор.

Для проверки мощности гауссометра и его способности менять силу магнитного поля внутри корабля я использовал реостат. Наконец мы были готовы включить излучатели, и от медленного оседания под воздействием силы тяжести перейти к настоящему погружению.

Внутренности «Прорыва» выглядели, словно дьявольская лаборатория. Я подумал о тех временах, когда поверхность Земли была сплошным белым пятном и парусники могли бороздить океаны в любом направлении, открывая новые материки. Для нас, колумбов подземелья, не существовало ни вольного ветра, ни закатов, ни набегающих волн. Мы покинули родной дом и должны теперь прокладывать путь сквозь пышущую жаром темноту.

Двигатели послушно продвигали корабль вниз, в глубь Земли. Экраны показывали меняющиеся горные породы, техники снимали показания приборов. Перед нами легко открывались тайны, разгадать которые веками мечтали геологи.