«Если», 1998 № 01

— Всю дорогу у меня не выходило из головы, что тебя могут прикончить. Стоило мне прикрыть глаза — и я видела твое тело в гробу, — произнесла она тихо и устало. Переведя взгляд на Мэйна, она добавила: — Я рада, что и вы невредимы, господин посол.

Выходит, за него она волновалась только во вторую очередь? Видимо, я не сумел скрыть замешательство, потому что Кэрол улыбнулась.

— Ты ведь больше у меня не работаешь? Значит, мне можно тревожиться за тебя.

— А раньше? — поинтересовался я.

— Ты был агентом безопасности. Ты делал свою работу, я — свою.

— Раньше я не был живым человеком, а теперь им стал?

— Ты и раньше был человеком, — осторожно возразила она. — Но одновременно ты был агентом.

— А теперь?

Она снова улыбнулась. В Вашингтоне я ни разу не видел ее такой беззаботной. Я понял, что мне очень нравится ее улыбка. Как она умудрялась обходиться без нее столько лет? Мне вдруг захотелось заставить ее улыбнуться еще разок.

Она хотела было выйти из машины, но я покачал головой. Она замерла, ее лицо окаменело, превратившись в привычную маску. Я лишь на мгновение увидел, как ей обидно, как больно, как одиноко. Искреннее участие мгновенно сменилось вашингтонской деловитостью.

— Разумеется, — молвила она. — Я все понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — возразил я. — Отгони машину за угол: на главной улице стоянка запрещена. Когда вернешься — поговорим.

Я поерзал на ступеньке и слегка отпихнул Мэйна, чтобы освободить место для нее. Она смотрела на меня, вытаращив глаза: не могла поверить, что я не боюсь и не брезгую к нему прикасаться, а он не жалуется на бесцеремонное обращение. Я снова увидел эту ее улыбку и остался доволен собой.

Она отогнала машину за угол, вернулась, как я велел, и села рядом. На ней была куртка с меховой оторочкой, и я согрелся от ее прикосновения. Мэйн подал ей банку с самогоном, настоенном на рыбе. Почуяв запах, она наморщила нос.

— Что это за дрянь, Тони?

— Старый семейный напиток. — С этими словами я взял у нее банку, отхлебнул немного, чтобы показать, что это не опасно, и на всякий случай отер края рукавом. Я чувствовал себя неуклюжим подростком Двенадцати лет, рядом с которым сидит самая красивая девчонка, которую он знает. Я все ждал: вот она посмотрит на меня, дабы удостовериться, что это действительно я, а не какой-нибудь лощеный дипломат. Я поспешил отдать ей банку.

— Это можно пить.

Кэрол взяла посудину. Судя по ее взгляду, она полностью мне доверяла. Немного отпив, она вернула мне банку и спросила:

— Что здесь происходит?

На главной улице было поразительно пусто даже для Саммита: ни одной машины, черный асфальт поблескивал в свете фонарей. Мостовую пересекали две белые параллельные полосы, как будто обозначавшие место перехода на другую сторону. Краска еще не успела просохнуть.

— Пора начинать гонки, — сказал Оли. Мэйн кивнул.

Из-за угла появился Тэдди Уэйфорд на тележке для гольфа и Индеец на своей газонокосилке. Они остановились рядышком, между полосами. Между ними встал Лимбо, в каждой руке у него было по флажку. В свете фонарей они казались не ярко-оранжевыми, а серыми. Мэйн откинулся и ударил кулаком в дверь бара. На стук появился Боб. Из бара донесся шум, дохнуло теплом.

— Чего тебе?

— Начинается первый заезд, — объявил Мэйн.

— Пора, — сказал Боб и опять закрыл дверь. В баре кто-то колотил кулаком по стойке и дико вопил. Вдруг все стихло. Спустя мгновение дверь распахнулась, и на улицу с ревом вывалилась целая толпа.

Кэрол схватила меня за руку, чтобы ее не снесло со ступенек людской лавиной.

— Да что тут происходит, черт возьми?

Бармен Чак вынес таз с банками пива, обложенными льдом. Проходя мимо меня, он осуждающе заметил:

— Пиво на гонках должно быть бутылочное. Тогда оно быстрее охлаждается.

— Холода и так хватает, — возразил я, выдыхая облако пара. — А банкой никого не поранишь, даже если результат гонок приведет тебя в бешенство.

Чак поставил свой таз на обочину, туда, где разместились Стив, Роз и Боб. Торговля пошла стремительно: они едва успевали доставать из подтаявшего льда банки.

— Торгуете пивом на поминках? Любите же вы денежки!

— Мы не заработаем на этом ни цента, — ответил я Кэрол. — Сначала мы угощали бесплатно. Утром мы соберем все деньги, уплаченные за остальное пиво, и сдадим их в фонд аварийного отопления.

— Зачем же тогда брать плату?

— Бесплатным все перепились бы. Зачем нам пьяная толпа? А так народ пока держится прямо.

— Это очень важно. — Мэйн глубокомысленно покивал. Кэрол была озадачена. — Каждый, кто знал Сэма, делает на его поминках то, что у него лучше всего получается.

Стив, услышав объяснение Мэйна, довольно кивнул.

— Десять на Тэдди, — объявил он. — Говорят, он поставил новый аккумулятор.

— Десять на Индейца, — сказал Мэйн и виновато покосился на меня. — Поступить иначе было бы нелояльно.

Лимбо взмахнул флажками, и гонщики сорвались с места. Тележку для гольфа почти не было слышно, зато лимузин Индейца издавал оглушительный рев. Толпа отвечала ему тем же.

Мэйн наклонился и сказал мне на ухо:

— Нам надо поговорить.

— О чем?