Читаем «Если», 1998 № 04 полностью

Джошуа был высоким — семи футов; каждая рука — с ногу обычного мужчины; а когда он делал вдох, его грудь раздувалась, словно бочонок. В своей деревне он был кузнецом: ковал железо, обрабатывал бронзу и серебро. Однако его могучие руки научились и тонкой работе: он слыл хорошим ювелиром. И за свое умение получил имя Трубный — Джошуа Трубный ибн Дауд, мастер по металлам.

Город по равнине направлялся к Аратскому хребту. Он двигался безошибочно и целеустремленно. Редко случалось, чтобы города перемещались более чем на сто миль за один поход или чаще чем раз в столетие — так утверждали легенды; но в последнее время городами овладела жажда к перемене мест.

Джошуа почесал спину о ствол, а потом засунул бинокль в карман брюк и встал, потягиваясь. Ноги скользнули в сандалии, которые он успел сбросить на покрытую мхом землю джунглей. Он почувствовал, что за спиной кто-то появился, но не стал оборачиваться, хотя мышцы на его шее напряглись.

— Джошуа. — Он узнал голос начальника стражи и председателя Совета Сэма Дэниэля Католика. Отец Джошуа и Сэм Дэниэль дружили когда-то. А потом отец исчез. — Пришло время созывать Синедрион.

Джошуа застегнул сандалии и зашагал вслед за Сэмом.

Святой Яапет был деревней среднего размера, с населением около двух тысяч человек. Дома и здания свободно располагались среди джунглей, так что четких границ поселения не было. Дорога до зала Синедриона показалась кузнецу слишком короткой, а толпа, собравшаяся внутри, чересчур большой. Своей нареченной, Кисы, дочери Джейка, Джошуа не обнаружил, но его соперник Рейнольд Моше ибн Яатшок уже занял свое место.

Представитель семидесяти судей, Septuagint[12], призвал собрание к порядку.

— Пора начинать!

Вперед выступил Рейнольд.

— Сын Давида, — начал он, — я пришел сюда, чтобы заявить: твоя помолвка с Кисой, дочерью Джейка, отныне утрачивает силу.

— Я слушаю, — напрягся Джошуа и занял предназначенное ему место.

— У меня есть причины для протеста. Ты готов их выслушать?

Джошуа не ответил.

— Прошу простить мою настойчивость. Это закон. Сам я ничего против тебя не имею и прекрасно помню детские годы, когда мы играли вместе, но теперь мы стали взрослыми, и время пришло.

— Тогда говори. — Джошуа нервно теребил густую темную бороду.

Его разгоряченная кожа приобрела цвет песка, того, что лежит на берегах Хеброна. Он возвышался над хрупким и грациозным Рейнольдом на целый фут.

— Джошуа Трубный ибн Дауд, ты был рожден, как и другие люди, но вырос не таким, как мы. Ты выглядишь мужчиной, но в Синедрионе имеются записи о твоем развитии. Ты не способен вступить в брачные отношения. Ты не в состоянии подарить Кисе ребенка. Этого достаточно, чтобы расторгнуть вашу помолвку. По закону, который совпадает с моим желанием, я должен занять твое место, чтобы выполнить твои обязательства перед девушкой.

Киса этого не узнает. Никто из присутствующих ей не скажет. Придет время, и она примет и полюбит Рейнольда. И будет думать о Джошуа как об обычном мужчине из эксполиса Ибриим и его двенадцати деревень; мужчине, который навсегда останется одиноким. Ее стройное теплое тело с кожей гладкой, как тончайшее полотно, скоро будет танцевать под Рейнольдом. Она станет обнимать мужа за шею и мечтать о тех временах, когда города снова распахнут свои двери для людей, когда небеса наполнятся кораблями, и Бог-Ведущий-Битву будет прощен…

— Я не могу ответить, Рейнольд Моше ибн Яатшок.

— Тогда ты должен подписать это. — Рейнольд подошел к нему с листком бумаги.

— Не было никакой необходимости делать это при свидетелях, — мрачно проговорил Джошуа. — Почему Синедрион решил опозорить меня публично? — Он огляделся, и в его глазах появились слезы.

Никогда прежде, даже испытывая сильнейшую физическую боль, он не плакал; даже тогда, так говорил ему отец, когда упал в костер.

Джошуа застонал. Рейнольд отступил назад и с сочувствием посмотрел на Джошуа.

— Мне очень жаль, Джошуа. Пожалуйста, подпиши. Если ты любишь Кису, меня или наших людей, подпиши.

Из могучей груди Джошуа вырвался крик. Рейнольд повернулся и побежал. Джошуа ударил кулаком по перилам, потом себя по лбу и разорвал на груди рубашку. Он больше не мог этого вынести. Девять лет он знал о своей неспособности быть настоящим мужчиной, но не переставал надеяться, что необходимые изменения произойдут. Так оно и случилось: его тело стало волосатым, плечи широкими, живот плоским, а бедра узкими; к нему пришли все желания, посещающие юношей — но то, что отличает мужчину от мальчика, так и осталось маленьким розовым хвостиком.

И теперь он взорвался. Бросился вслед за соперником, вон из зала, что-то невнятно крича и размахивая биноклем на кожаном ремне. Рейнольд выбежал на деревенскую площадь и завопил, предупреждая народ об опасности. Дети и домашняя птица бросились в разные стороны. Женщины подхватили юбки и помчались по направлению к каменным и деревянным домам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Журнал «Если»

Похожие книги