«Если», 1992 № 02

Из-за того, что тарелка стояла наклонно, нам хорошо было видно ее верхнюю часть с металлической полусферой около двенадцати футов диаметром в центре — без сомнения, вход в шлюзовую камеру. Полусфера висела футах в шести-восьми над корпусом тарелки. Я не видел, на чем она держится, но полагал, что там должна быть центральная колонна, как у тарельчатого клапана. Почему они не закрыли шлюз и не взлетели, тоже было понятно: шлюз искорежила и заклинила своим корпусом «болотная черепаха», легкий плавающий танк из группы захвата, высаженной с «Роберта Фултона».

Хочу, чтобы вы запомнили эти имена: командир танка лейтенант Гилберт Калхаун из Ноксвилла, механик-водитель Флоренс Берзовска и стрелок Букер Т.У.Джонсон. Когда мы приземлились, все они были уже мертвы.

Едва наша машина опустилась на дорогу, ее окружил взвод десантников под командованием молодого розовощекого офицера, которому явно не терпелось кого-нибудь пристрелить. Увидев Мэри, он немного поутих, но все равно не разрешил приблизиться к тарелке, пока не получил согласие своего непосредственного командира, который в свою очередь связался с капитаном «Фултона». Учитывая, что тому, скорее всего, пришлось говорить с Вашингтоном, разрешение мы получили довольно быстро.

Мы быстро миновали заросли и добрались до корабля титанцев — отчего мне совсем не стало спокойнее, хотя ничего пугающего в его облике, в общем-то, не было.

Другое дело, что корабль выглядел не так. Явно искусственный объект, но и без всяких подсказок было ясно, что сделан он не людьми. Почему? Не знаю, как точнее передать. Поверхность — сплошное темное зеркало, и на нем ни царапины, ни единой отметины. Как его собирали — непонятно. Сплошная гладкая поверхность, и все.

Мы поднялись к этому «грибу» в центре тарелки — к шлюзу, если я правильно понял его назначение. Один край «гриба» зажал «болотную черепаху» — танковую броню смяло, будто картонную коробку, но все же она выдержала. «Черепахи» могут погружаться на глубину до пятисот футов, так что, сами понимаете, они очень прочные.

Шляпка «гриба» смяла ее, но шлюз все-таки не закрылся. Хотя на металле — или что это там за материал, из которого паразиты делают свои корабли, — все равно не осталось ни следа.

25

Сам не знаю, что я ожидал увидеть внутри. Не то чтобы все поражало воображение, но выглядело довольно необычно. Создавался корабль инопланетным разумом, с совершенно иными представлениями о том, как и что нужно делать, разумом, который даже не знал, возможно, о прямых углах и прямых линиях или не считал эти элементы необходимыми. Мы оказались в небольшой, как бы приплюснутой круглой камере и оттуда поползли по змеящейся трубе около четырех футов диаметром: туннель уходил, наверное, в самое сердце корабля и по всей поверхности светился красноватым светом.

В корабле стоял странный тяжелый запах — словно болотный газ с душком от мертвых паразитов. Это, плюс красноватое свечение, плюс полное отсутствие ощущений тепла или холода под ладонями создавало неприятное впечатление, будто мы обследуем не космический корабль, а ползем по пищеводу какого-то чудовища.

Вскоре труба разделилась, словно артерия, на два прохода, и там мы впервые обнаружили титанского гермафродита-носителя. Он — пускай будет «он» — лежал на спине, будто спящий ребенок с паразитом вместо подушки. На маленьких пухлых губках застыло некое подобие улыбки, и я не сразу догадался, что он мертв.

На первый взгляд, у титанца и человека больше сходных черт, чем различий. То, что мы ожидали увидеть, как бы заслоняет, что мы видим на самом деле. Взять хотя бы его «рот» — с чего я решил, что они им дышат?

В действительности, даже несмотря на поверхностное сходство — четыре конечности и похожий на голову нарост, — они напоминают нас не больше, чем, скажем, лягушка-бык молодого быка. Тем не менее, что-то в нем было почти человеческое. «Маленький эльф», — подумалось мне. Эльфы со спутника Сатурна.

Обернувшись, Старик произнес:

— Он мертв. Они все погибли, когда танк нарушил герметизацию.

Мэри прижалась ко мне, словно искала защиты и утешения. Дышала она неровно, будто всхлипывала. Старик остановился и терпеливо спросил:

— Ты идешь, Мэри?

Она судорожно вздохнула.

— Пойдем назад! Я не могу здесь!

— Мэри права, — сказал я. — Это работа не для троих агентов, а для целой научной группы со специальным оборудованием.

Старик не обратил на меня никакого внимания.

— Мэри, это необходимо сделать, ты же знаешь. Кроме тебя, некому.

— Что это еще такое? Почему она должна здесь оставаться? — разозлился я.

Он снова пропустил мои слова мимо ушей.

— Мэри?

Каким-то образом ей удалось справиться с собой. Дыхание стало ровным, лицо разгладилось, и она с невозмутимостью королевы, всходящей на эшафот, пошла дальше, прямо через лежащего титанца. Я двинулся следом, стараясь не задеть тело, хотя пистолет в руке здорово мешал.