Еще заметен след

Разговор этот у нас повторялся ежегодно. Колесников единственный из заказчиков, который не боялся мне в глаза бранить нашу продукцию. Он честил ее теми же словами, что и я когда-то на наших совещаниях. Он единственный из заказчиков, кто позволял себе это, на этом мы и подружились. Он являлся в конце дня, и, сделав все дела, мы отправлялись с ним в "Ландыш". Со временем эта церемония вошла в привычку, мы топали туда независимо от судьбы его заявок, угощал я - за удовольствие послушать правду о качестве, о котором никто не смел заикнуться. Несколько лет назад я затеял битву за качество и, честно говоря, проиграл ее. Никто меня не поддержал. Упрекали в том, что я не патриот своего производства, что я "пятая колонна"... Колесников у себя на Урале тоже воевал с туфтой и показухой. Съеженный, тщедушный, бледно-синий, словно бы замерзший, он говорил с пылом, не осторожничая, расстояние между мыслью и словом у него было кратчайшее, безо всяких фильтров, он отпускал то, что было у него на уме, в натуральном виде.

- Я вас жду.

Жанна стояла у подъезда между колонн.

- Но я вас предупреждал. Мы с товарищем Колесниковым договорились, сказал я.

- Господи, да у нас ничего срочного, - перебил меня Колесников, восхищенно уставясь на Жанну. В светло-сером плаще, с клетчатым шарфиком, она выглядела эффектно.

- Мы всего лишь перекусить собрались, - бесхитростно признался Колесников.

- Я бы тоже не прочь, - сказала Жанна, - я проголодалась. Если я вам не помешаю.

- Мне нисколько, - поспешил Колесников и посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

Малозаметное кафе "Ландыш" не нуждалось в рекламе. Крохотная зеленая вывеска была известна всем, кому надо. Кафе служило прибежищем местным выпивохам среднего слоя, а также обслуживало нашу фирму. Здесь обмывали премии, справляли мелкие юбилеи, обговаривали деликатные дела. Сюда приходили после субботников, перед отпуском, после выговора. Рано или поздно сюда перекантовывались официантки нашей столовой. В "Ландыше" они быстро менялись - хамели, толстели, начинали закладывать, но нас, по старой памяти, привечали.

Обслуживала Наталья. В прошлый раз один снаб из Молдавии щедро отметил свою удачу, и сейчас она подмигнула мне, вспоминая тот шумный заход. Наталья предложила экстра-меню: бульон, сосиски с капустой, бутерброд с чавычей, кофе и, разумеется, "бомбу" - шампанское с коньяком. Фирменным в этом наборе был кофе, который варили не в большом чайнике, а в джезве.

Поодаль от нас в ускоренном блаженстве опрокидывали свою порцию в честь конца работы разные ханурики. Публика сюда жаловала беззлобная, малоимущая, душевная, здесь всегда можно было найти себе слушателя, чье сочувствие бывает незаменимо.

- Это кто же, новая сотрудница? - без стеснения спросила Наталья.

- Моя личная знакомая, - сказал я. - Приехала сюда закусить из Грузии.

- То-то больно симпатичная. К вам в шарагу такая женщина не поступит.

Исключив Колесникова, Наталья соединила меня и Жанну оценивающим взглядом, в котором было черт знает что.

Мы ели и пили. Колесников нахваливал Тбилиси, произнес тост за Грузию и грузинок. У них сразу установились легкие, простые отношения.

- В нашем возрасте, когда такая женщина обращается к нам с любой просьбой, это уже счастье, - рассуждал он. - Зачем вам Дударев? Он слишком честен и зануден. У нас на Урале...

Он нахваливал Урал, нахваливал Грузию, и грубейшие его приемы действовали. Жанна оттаяла. Ела она с аппетитом, видно было, что она проголодалась, и я представил путь, проделанный в Ленинград, хлопоты, очереди, вагонную качку, вагонный коричневый чай (именно представил поезд, а не самолет) - и все для того, чтобы встретиться со мной? Не могло этого быть.

Она вдруг стала доставать из сумки баночки, аккуратно закрытые. Баночка с ореховым вареньем - мне, баночка с инжировым вареньем - Колесникову, по связке чурчхелы каждому, мешочек с печеньем, которое она сама пекла, мне. Тащила и тащила из небольшой сумки, как фокусник. Я стал упираться, да с какой стати, да зачем, да за что, да я сладкого не люблю.

Она с твердой ласковостью пояснила, что если я не люблю, то жена любит, дети любят, и вообще, нехорошо отказываться, таков обычай.

- Теперь я буду обязан, - сказал я. - Это похоже на взятку.

- Ха, разве взятки такие бывают? - сказала Жанна. - Вы нас обижаете.

Колесников даже зааплодировал. Жанна сложила все подношения в приготовленные мешочки с видом Тбилиси. Один мешочек мне, другой Колесникову, можно было подумать, что все у нее было предусмотрено, все заранее известно.

- Погодите, - сказал я. - Если этот гостинец предназначен источнику информации, то жив замкомполка по строевой части. Он знал всех офицеров. Он в Ленинграде. Давайте с ним созвонимся, я вам дам телефон.

Жанна помотала головой.

- Мне не источник информации нужен, мне нужны вы.

- Как это звучит! - воскликнул Колесников. - Все отдам за такую фразу!