Еще воспарит. Битва за Меекхан

Мужчина открывает глаза, пораженный тем, как далеко завели его воспоминания. Тем временем перо поцеловало страницу кляксой, сведя на нет все его труды. Но, может быть, это к лучшему? Может быть, те, кто пал под вишневыми деревьями, не заслуживают того, чтобы их история была искалечена в рассказе такого бездарного человека, как он. Он скомкал лист бумаги и снова начал писать:

"В первый день сражения наш полк удерживал вход в долину, отразив множество атак дикарей с востока. Тридцать девятый сражался на левом фланге, защищая Банный(?) дворец и окружающий его пруд. Вода в пруду стала красной от крови. Двадцать пятый отбил шесть атак в центре, включая три кавалерийские атаки. В конце дня Шестьдесят седьмая была отброшена почти до вершины холмов, но когда зашло солнце, мы все еще побеждали, хотя пятьсот наших товарищей пали и еще сто были ранены.

Тогда мы еще не знали, что готовит нам ночь".

* * *

- Господин?..

Субрен-кул-Маррес с такой силой опустил свой кубок, что вино брызнуло на стол.

- Я же просил тебя не беспокоить меня!

Он хотел, чтобы это прозвучало грозно и гордо, но вместо этого получилось что-то похожее на сдавленный стон. Неважно. Все перестало быть важным. Его титул, его имущество, его власть - все это было пылью и грязью. Он вернется домой с сыном, женит его на одной из графинь города, доживет до внуков и будет жить в мире долгие годы. Он оставит позади это болото, называемое столицей мира, и будет наслаждаться жизнью.

Вино может открыть ему глаза на многие вещи.

- Важные новости, сир.

Он сфокусировал взгляд на человеке, нарушившем его покой. Он был главным дворецким и контролировал остальных членов этой банды, которые стремились лишь ограбить своего благодетеля. Некоторые из них не вернулись во дворец, но он и не ожидал ничего другого от таких, как они. В конце концов, он еще не заплатил им за этот месяц, а этот безродный бездельник готов на все ради звонкого серебра.

- Скажи мне… - Имя слуги ускользнуло из памяти князя. - Говорите!

- Битва, сир…

Да, битва. Хотя битва длилась весь день, казалось, что ее и не было. Человеку приходилось напрягать слух, чтобы найти среди ночных шумов далекий шум, отличающийся от обычной городской суеты. Но пришло важное известие, Субрен-кул-Маррес и надеялся, что один из дикарей обезглавил императора. О да. Это была бы хорошая новость.

- Вход в Саверадскую долину захвачен, мой принц. Пятая рота… Тридцать девятый пехотный полк был уничтожен.

Слуга выдохнул слова и отступил назад, ожидая ответа, а принц Восточной Сатрии несколько долгих мгновений пытался расшифровать, на каком языке только что говорил этот плебей. Слова, произнесенные слугой, звучали немного похоже на меекх и, вероятно, составляли некое осмысленное целое, хотя смысл все еще ускользал от него. Пятая рота… Тридцать девятый полк… резня…

В конце концов… В конце концов, Авенер…

Авенер поступил на службу в армию и в звании капитана служил в тридцать девятом полку. Субрен-кул-Маррес использовал все имеющиеся у него связи, чтобы поместить своего сына в полк, стоящий в долине Саверад, поскольку утверждалось, что там дикари не нападут. Он перевез его туда буквально за несколько дней до битвы, не жалея ни об одном потраченном орге.

Он почувствовал, что трезвеет.

Он чувствовал себя так, как будто никогда не был пьян. Когда-нибудь.

- Прочь. Убирайся немедленно!

Да, теперь он звучал достаточно угрожающе. Настолько, что главный дворецкий исчез, как будто внезапно обрел способность к магической телепортации.

И Субрен-кул-Маррес, князь Восточной Сатрии, опустился на пол комнаты, и, второй раз за последние три десятилетия, разрыдался. Менее чем за два дня судьба отняла у него все - почет, уважение, звание хранителя знамени… а теперь и его сына. Его единственного сына, последнюю ветвь древнего древа рода Кул-Марресов.

У него ничего не осталось. Абсолютно ничего.

Но по мере того, как слезы текли по его лицу, отчаяние и безысходность, казалось, уменьшались, и его грудь наполнялась чувствами, которые, как он думал, он уже забыл. Гордость и гнев. Гордость за род, носивший титул князя до того, как Меекхан пересек Кремниевые горы, и гнев на всех тех, кто свалил его. На Омлес-коп-Гевразера, Иннева-тир-Тиррена, Хенера Старшего и остальных, которые использовали его как бессловесного болвана, и на императора, для которого, очевидно, княжеский род, насчитывающий несколько сотен лет, значил не больше, чем навоз, прилипший к башмаку.

На протяжении семи поколений каждый кул-Маррес умирал с титулом Хранителя Знамени. Все до единого.

И последнее.

Великое Знамя принадлежит не Императору, а Империи. А Империя - это, конечно, не Император.

Поэтому он сохранит его для более достойного правителя.

* * *