Еще один день

"Летучка" закончилась, и все, тихо переговариваясь, неспешно отправились в столовую. Дети уже успели позавтракать.

Во время утренней тренировки вожатым предстояло сделать обход. Проверить порядок в домиках, осмотреть тумбочки на предмет запрещенных продуктов (чипсов, газированной воды, жвачки, семечек и прочих допингов), а затем выставить оценки в журнал.

К обходу Эдуард подготовился основательно — взял с собой два огромных полиэтиленовых мешка.

— Шмонать так шмонать, — сказал он, — наверняка у гавриков припрятана куча приколов.

— Не жалко? Это ж дети, — пытался пристыдить Валерка.

— Хватит либеральничать, ради их же пользы.

Ребята зашли в первый домик. Эдуард по-рыцарски припал на колено и открыл тумбочку.

— Пусто, — тоскливо резюмировал он. Затем вытащил из-под кровати чью-то сумку и стал рыться в ней, раскидывая по полу майки, эластичные бинты и трико.

— Чувствую себя последней скотиной, — сказал Валерка и вышел на крыльцо.

— Так, — деловито проговорил Эдик, — приколов не нашли, кровати заправлены, в тумбочках порядок — ставь четверку.

— А почему не пять? — Валерка раскрыл журнал и щелкнул ручкой.

— Идеальный порядок говорит о бедной духовной жизни постояльцев. Пошли дальше.

Около спортплощадки к ним подскочила племянница медсестры, безумная Алена.

— Приветик, — широко улыбнулась и обняла Валерку за талию, — а сегодня будет дискач?

Валерка шагнул в сторону, освобождаясь из ее объятий:

— Будет-будет, не переживайте.

— Ты меня не хочешь, — обиделась Алена, — а твой друг?

— Господа, я что-то пропустил? — хлопал коровьими ресницами Эдик, когда женщина нырнула в его объятия.

— Потом объясню, — буркнул Валерка, — пошли на обход.

— Так я с вами, мне все равно делать нечего, — сумасшедшая крепко сжала Эдику ладонь.

— Алена, не мешайте, пожалуйста, работать, — сказал Валера, — идите, вас там, кажется, искали.

Женщина вырвала руку и, всхлипывая, потрусила к медпункту.

— Ну и зачем ты бабу отшил? — спросил Эдик, покусывая травинку.

— Да? А ты ничего не заметил?

— Например?

— Например, что она cо сдвигом.

— Ничего подобного. Ты совсем не разбираешься в людях. Просто своеобразная,

неординарная, мне такие нравятся, — Эдуард посмотрел ей вслед.

Позвонила старший воспитатель. Валерка нехотя ответил.

— Мальчики, — стрекотала Ирина Владимировна, — поторопитесь, вы мне будете нужны. Давайте-давайте, в темпе вальса.

— Да шли ты ее, задрала уже! — зыкнул Эдуард.

Парни посетили еще несколько домиков, оценивая порядок по всей строгости.

Эдик успел побросать в пакет кое-какие трофеи. На пути им попался Вожак. Он спешил в тренерскую.

— Валера, не сутулься, — игриво крикнул он, — девки любить не будут.

Валерка демонстративно расправил плечи.

— Эх, пацаны вы, пацаны, — махнул рукой директор, — когда вы только повзрослеете?

— А мы, дядь, как советская власть, — сказал Эдуард, — повзрослеем не раньше тридцать седьмого года.

— Балабол, — снова махнул Руслан Вафович.

В одном из домиков вожатые обнаружили на столе томик Герберта Уэллса.

— Вот тут твердая пятерка, — сказал Валера, — даже пять с плюсом.

— Единогласно, — закивал директорский племянник.

Потом друзья по распоряжению старшего воспитателя занимались подготовкой

к конкурсу "А ну-ка, девочки!". Таскали громоздкие парты и стулья, бегали по лагерю в поисках обручей и скакалок, раскладывали кухонные приборы, клянчили у медсестры бинты и вату для конкурсов. Все это время Ирина Владимировна торопила парней. При этом истерично, как молодая свинка, взвизгивала. Она комкала и топтала листы бумаги со сценарием конкурса, если что-то выходило не так.

— Чувак, а ты вот, к примеру, знаешь, что может спровоцировать человека на убийство? — спросил Эдик.

— Ну?

— Совсем немного. Для этого вполне достаточно провести в компании этой мымры хотя бы пять минут.

Вечером к вожатым скреблись дети. Они скулили и слезно умоляли вернуть изъятые "приколы". Спустя два часа Эдуард распахнул форточку и широким жестом выбросил пакет чипсов. "Олимпийцы" набросились на него, как гиены на загнанную косулю.

— Ну что может быть приятней власти? — патетически изрек тиран, стоя перед окном и попивая "колу" на глазах у страждущих. Глотнув, Эдуард закатывал от наслаждения глаза.

На дискотеке Эд танцевал медленный танец с Аленой. Он что-то шептал ей на ухо.

Племянница медсестры хохотала.

— Кажется, я влюбился, друган, — рассуждал Эдик в домике. Он лежал в кровати, закинув ногу на ногу, перебирал гитарные струны, — она, знаешь, как чеховская душечка. Добрая, нежная и непосредственная. Я таких еще не встречал…

5

По дороге в деревню Суходол за вожатыми увязался пес. Лохматый, с вытянутой мордой, пушистым хвостом и комочками грязи на рыжеватом брюхе.

— По-любому с лисой скрещена, — сказал Эд, теребя собаку за ухом.

— Давно ли в селекционеры заделался? — усмехнулся Валера.

— Да тут невооруженным глазом видно. Вон смотри, морда-то лисья. Напомни мне ему сосисок зацепить, ладно?