Eros

– Что есть, то есть, – сказав это, Макс вытащил руку из трусиков Лены и, сняв с нее леггинсы и трусики, посадил ее на подоконник и прильнул к ее губам.

– Я хочу тебя, детка… – Макс расстегнул ширинку джинсов и резко вошел в Лену. Она застонала. Он входил в нее грубо, быстро, жадно. Губы Макса страстно целовали Лену. Казалось, еще немного и он начнет кусать ее. Лене стало невыносимо жарко. Наслаждение накрыло двоих с головой. Максу стало невыносимо тесно в ней, но он продолжал двигаться. Прошло несколько секунд, и их накрыло взрывной волной. Лена громко застонала. Только с Максом она достигала самые яркие оргазмы.

– Детка, я тебя обожаю, – он прижался к ее лбу. Дыхание постепенно приходило в нормальное состояние. – Я убедил тебя, что тебе не надо работать?! – Макс облизнул нижнюю губу Лены, дразня ее.

– Да, но я все равно буду работать, – Лена жадно поцеловала в губы Макса.

– Почему ты такая упрямая? – Макс взял нежно Лену за шею. Он посмотрел пристально в ее глаза. – Почему нельзя хотя бы раз согласиться со мной?!

– Потому что я такая, какая есть, – Лена улыбнулась, проведя рукой по его лицу.

– Хорошо, давай так. Ты уходишь со своей работы, а я буду платить тебе каждый месяц пятнадцать тысяч за то, что ты здесь убираешь, готовишь, стираешь, – он отпустил шею Лены и провел большим пальцем по нижней губе

– Так поступает каждая любящая девушка. В этом нет ничего сложного, когда любишь человека. И потом, это выглядит, как будто ты пытаешься меня купить, – Лена посмотрела на Макса с укором.

– А ты продаешься? – Макс надел джинсы.

– Нет, – твердо ответила Лена.

– В таком случае я надеюсь, ты согласишься на мое предложение, – не сдавался Макс.

– Я даже думать об этом не стану, – ответила Лена.

Однако, через неделю, находясь на своем рабочем месте, она вдруг поняла, как ее тошнит от этого места, от людей, бесконечно примеряющих одежду, при этом ничего не покупающих. Отработав этот день, Лена попросила расчет. Сидеть дома и ничего не делать не входило в ее планы. Она была слишком самостоятельная. Уволившись с работы, она пошла домой, по пути купив газету с объявлениями. Газета пестрила предложениями. Требовались сварщики, кондитеры, парикмахеры, водители, продавцы и т.п. «Никогда в жизни я не буду работать продавцом! Ненавижу!» Все остальные вакансии для нее тоже не представляли интереса, ведь ничего из того, что должен уметь делать сварщик, парикмахер или водитель, она не умела. В очередной раз, убедившись в своей ущербности, она решила, что подумает о поисках работы завтра.

3

Придя домой в день увольнения, Лена обнаружила, что дома никого нет. Она никогда не спрашивала у Макса, где он и с кем, потому что знала, что излишний контроль с ее стороны его раздражал. Он считал себя свободным человеком. Это была игра в одни ворота, ведь Лена в свою очередь должна была давать полный отчет о том, где она, с кем и что делает.

Макс никому не доверял. Все сокровенное он изливал в своей музыке, оттого она была пронизана болью и страданием, но в то же время в ней были любовь и страсть, одиночество и его свободный дух. Одни песни вызывали бурю эмоций, которые заставляли человека, слушавших их, совершать поступки, стремиться к чему-то новому, неизвестному. Другие песни пытались напомнить человеку о том, что он – всего лишь человек: его ошибки – это просто ошибки, которые можно исправить, а если нет, то забыть о них и никогда о них не вспоминать. Третьи вселяли в человека уверенность в себе, бесстрашие, дух вОйна. Они говорили «встань и иди!», «Делай! Другого времени не будет!». Четвертые говорили о большой и чистой любви, которую очень редко встретишь. «Ты не нужен ей сам, ей нужно то, что у тебя есть» говорилось в его песнях.

Песни разные по своему содержанию, теме, тону, звучанию объединялись в единый музыкальный калейдоскоп. Макс был сам как калейдоскоп характеров: всегда разный, яркий, необычный. Его мысли были стремительны. Он постоянно находился в раздумьях, но в то же время в действии. Как такое могло в нем умещаться? Лена не понимала.

Иной раз Макс думал, не пора ли ему остановиться и скрыться от всех, а потом понимал, что он пытался сбежать от самого себя. Столько всего еще не было сделано и сказано, и это его ужасно терзало. Он разрывался и работал наизнос.

Целый час она лежала в ванной. Мысли ее текли плавно, не мешая друг другу. «Надо позвонить маме, узнать, как у нее дела. Давно не созванивались». С матерью у Лены были специфические отношения. Она не делилась с матерью своими секретами, никогда не знакомила со своими парнями, никогда не рассказывала о том, как на самом деле обстоят ее дела. Наверное, все шло из детства.