Эрмитаж. Инфракрасный дозор

Поэтому к Мише редко обращались с просьбами. Но сам не отказывался от угощений.

Так вот, сидим мы с Мишей в лаборатории. А в этот день в нашем столе заказов давали пакеты с мороженным фаршем. Я взял домой несколько штук и положил пока в холодильник. Миша тоже себе взял, как раз передо мной стоял в очереди. А за пару дней там же я купил 20 кило картошки, все не мог собраться домой ее отнести. А под ложечкой сосет, есть хочется. И тут меня осенило:

– Миша, сидеть мы будем еще долго, давай супчик сварим.

– Из чего?

– Картошка есть, фарш тоже, лук я у женщин в КБ выклянчу, соль – не проблема.

– Я свой фарш не дам.

Еще бы, дождешься от тебя, жлоба.

– Не беда, я свой дам. Но ты тогда чистишь картошку.

– Картошку чистим вместе!

– Ладно, ладно. Вместе, так вместе.

Быстро начистили в кастрюлю картошки и поставили ее вариться на плитку. Мишу вдруг озарило:

– А хлеб?

– Пойду в буфете куплю.

– Буфет уже закрылся.

– Ну попрошу, может, даст все же хлеба.

– Ага, даст! Там такая тетя, так орет на всех. Она скорее …ать даст, чем откроет буфет после пяти.

– Миша, тебе может она и не даст хлеба, а мне даст. Волшебное слово знаю. Короче, пошел я в буфет.

– Очень уж ты, Саша, самоуверенный.

– Лучше уж быть самоуверенным, чем неуверенным в себе. Ложная скромность приводит к неуверенности в себе и губит веру в успех.

Эти слова я произнес, уже выходя в коридор.

Пришел к двери буфета и постучался. Тишина. Еще раз. Из-за двери послышалось что-то неразборчиво, но нецензурно. Стучу еще раз. На этот раз я расслышал:

– Я щас кому-то постучу, я так постучу, что будете лететь, пердеть и радоваться!

Голос явно приближался. Наконец, дверь распахнулась и в проеме возникла тетя разъяренного вида:

– Тебе чего, не видишь – закрыт буфет! Глаза повылазили!

Я сделал смиренно-постное лицо и сказал елейным голосом:

– Дайте, пожалуйста, немножко хлеба.

– Какой хлеб, ты чо глухой? Я ж те русским языком сказала – закрыто!

– Так ведь я же ради Христа прошу, спасителя нашего.

И голос мой стал проникновенно-проповедническим:

– Женщина, вы думали когда-нибудь, что грядет Страшный суд! И Бог вам обязательно припомнит, что вы мне, православному, в куске хлеба отказали. А Бог все видит. И не спасете вы свою душу, будете гореть в геенне огненной, вечно!

Ее лицо постепенно менялось. Сначала с него сошло агрессивное выражение, потом оно стало задумчивым, при упоминании о геенне стало испуганным, а услыхав слово "вечно" она вздрогнула.

– Сейчас принесу, подождите.

Надо же, и на ВЫ перешла даже. Она принесла мне на подносе нарезанную буханку.

– Сколько вам?

– Шесть кусочков. Сколько с меня?

– Денег не надо, я ради Христа это делаю!

Отлично! Все прошло так, как и было задумано.

А вот дальше все пошло уже не по задуманному мной плану. Как бы оправдываясь, она сказала:

– Вы не обижайтесь, что я сразу не хотела вам хлеба дать. Но вы сами поймите, мне еще прибраться надо, посуду помыть, выручку посчитать – это когда ж я домой попаду. А ехать мне аж в Купчино.

– Я тоже с Купчино, – отвечаю.

– Да, но мне в Купчино аж до угла Бухарестской и проспекта Славы добираться.

– Я тоже там живу, – говорю я, слегка обалдевая (тогда я жил в Купчино), – а в каком доме вы живете, не в 37-м, случайно?

– Точно. А откуда вы знаете?

– Так я ж сам в нем живу!

Оказалось, что мы живем не только в одном доме, но и в одной парадной. Я на третьем этаже, она – на пятом. И не знали об этом!

Заодно рассказал ей, что через день работаю ночным приемщиком в молочном магазине и пообещал ей по блату достать десять банок майонеза (страшный дефицит в то недоброе время). Расстались друзьями, обменявшись телефонами.

Придя в лабораторию, я рассказал Мише, как развел тетку насчет бога.

Прихлебывая супчик и заедая его хлебушком, Миша сказал:

– Саня, тебе с таким задатками надо верующим быть.

– Верующим – ну уж нет, я не настолько прост. А вот проповедником – может быть.

С тех пор у меня в буфете появился блат. Обещание насчет майонеза я сдержал. Частенько и другие продукты доставал для буфетчицы.

Аминь!

«А ты иди, борода...» (На «Позитроне»)

1993 год, лето.

ИТФ-1. И-тэ-эф. Источник травления фольги. Моя разработка. Последняя позитроновская разработка, но тогда я ещё не знал об этом. Как и то, что сам «Позитрон» также скоропостижно скончается, а мне придётся менять работу. Но это – потом.

Сам ИТФ представляет собой как бы управляемый источник импульсного двуполярного напряжения. С отдельной регулировкой по скважности импульсов, величине положительного (до 120 вольт) и отрицательного (до -20 вольт) напряжений. Не слишком хитрое устройство, я и посложнее делал, на микропроцессорах. А сейчас этот блок надо отнести в отдел, где разрабатывают конденсаторы. С помощью импульсного ИТФ они бомбардируют танталовую фольгу ионами электролитического раствора и придают ей губчатую структуру. Что ведёт к неуклонному повышению емкости танталового конденсатора, в обкладках которого и используется танталовая фольга.