Ермак Тимофеевич

Хотя злые языки указывали, быть может, не без основания, на ключницу Марфу, разбитную, еще далеко не старую бабенку, как на «предмет» Семена Иоаникиевича, но в этих отношениях, если они и существовали, не было и не могло быть любви в высоком значении этого слова. Любил Семен Иоаникиевич из женщин только одну свою племянницу, хотя это не мешало ему любить весь мир своим всеобъемлющим сердцем.

Понятно, что доведенное до его сведения, как главы дома, страшное недомогание девушки его сильно обеспокоило.

— Хуже, не хуже, батюшка Семен Аникич, ноне даже улыбнулась она, но только я, кажись, додумалась, откуда эта хворь ее идет, батюшка…

— Додумалась?.. Откуда же?

Он нервно затеребил поля своего простого, черного сукна, кафтана.

Антиповна между тем довольно пространно и по порядку стала передавать ему весь ход хвори своей питомицы и принятые ею меры, вплоть до смазывания ее лба и грудки освященным маслом из неугасимой лампадки и осенение крестом с молитвою.

— Не болезнь это, батюшка, не сглаз, не колдовство и не бесовское наваждение, — закончила она свой рассказ.

— А что же, по-твоему? — спросил Семен Иоаникиевич.

— Пора пришла, батюшка, пора…

— Какая «пора»?

— Известно, изволь, батюшка Семен Аникич, девичья…

— Что-то я в толк не возьму, к чему ты речь ведешь.

— Замуж ее выдавать надо…

— А, вот оно что…

— Кровь забушевала, девка-то и туманится…

— Как же быть-то, Антиповна?

— Говорю, замуж ей пора.

— Слышу. Да за кого выдавать-то?

— Про это тебе, батюшка Семен Аникич, ведать лучше.

— То-то и оно, что московский-то жених далеко, да и дело-то не ладится…

— А ты отпиши ему, батюшка, чтобы поспешил…

— Отписать не труд, да до Москвы-то не ближний свет, пока ответную пришлет грамотку, пока сам пожалует, много, ох, много пройдет времени…

— Это-то ничего, болесть-то эта не к смерти, перенедужится, Бог даст и полегчает, а все же со свадьбой надо поспешить. Неча откладывать, девушка в поре…

— Я сегодня же отпишу и гонца пошлю, — сказал Семен Иоаникиевич.

— Отпиши, батюшка, отпиши… Дело доброе.

— А ты все-таки за ней поглядывай, Антиповна, чем-нибудь да попользуй. Потешь чем ни на есть… Песнями ли девичьими или же Яшку кликни.

— Предлагала ей, батюшка, и то и другое. Не хочет. Да ты не сумлевайся, я уж как зеницу ока берегу ее, с глаз не спускаю… Травкой ее нынче еще попою, есть у меня травка, очень пользительная, может, подействует, кровь жидит, а ей это и надо. Сейчас только в голову вошло, забыла я про нее, про травку-то. Грех какой, прости господи.

— Попой, попой травкой. Она ничего… Не повредит…

— Где повредит! Не такая травка… Прощенья просим, батюшка Семен Аникич.

И старуха, отвесив Строганову поясной поклон, вышла. Почти на пороге горницы Семена Иоаникиевича она столкнулась лицом к лицу с мужчиной среднего роста, брюнетом с черной, как смоль, бородою и целой шапкой кудрявых волос. Лицо у него было белое, приятное, но особенно хороши были быстрые, как бы светящиеся фосфорическим блеском глаза, гордо смотревшие из-под густых соболиных бровей. Одет он был в черный суконный кафтан, из-под которого виднелась красная кумачовая рубашка, широкие такого же сукна шаровары, вправленные в мягкие татарские сапоги желтой кожи, с золотыми кистями у верха голенищ.

Антиповна шарахнулась в сторону и чуть не позабыла ответить на почтительный поклон столкнувшегося с ней парня. Она узнала в нем того «нового желанного гостя» Строгановых, которого обвиняла накануне перед Максимом Яковлевичем в порче своей питомицы, — Ермака Тимофеевича.

Он шел к Семену Иоаникиевичу для совещаний по важному делу. От своих разведчиков он узнал, что мурза Вегулий с семьюстами вогуличей и остяков появился на Сысьве и Чусовой и разграбил несколько селений. Надо было остановить дерзкого кочевника, который при успехе мог пойти и далее. Об этом-то и пришел посоветоваться с Семеном Иоаникиевичем Строгановым Ермак Тимофеевич. Он мог назваться «новым гостем» Строгановых только потому, что с недавнего времени стал часто вхож в хоромы. Близ же этих хором, на новой стройке, он жил уже года два в высокой избе с вертящимся петушком на коньке.

Но прежде чем продолжать наш рассказ, нам необходимо ближе познакомиться с этою выдающеюся историческою личностью, которая явится центральной фигурой нашего правдивого повествования и героем разыгравшейся на «конце России» романической драмы.

Жизнь Ермака Тимофеевича до его появления во владениях братьев Строгановых была полна всевозможными приключениями, почву для которых создавало более трех веков тому назад государственное устройство или, лучше сказать, неустройство России.

VI Русская вольница

Началом государственного устройства России следует несомненно считать царствование Иоанна III, со времени женитьбы его на племяннице византийского императора Софье Палеолог, до того времени проживавшей в Риме. Брак этот состоялся в 1472 году. Новая русская великая княгиня была красивая, изворотливая и упорная принцесса с гордым властительным нравом. За нее сватались многие западные принцы, но она не хотела соединить свою судьбу с католиком.