Ермак

Закончив занятие, я переоделся в форму и на выделенном извозчике направился на вокзал. Встреча на перроне с подъесаулом Головачевым была радостной для нас обоих. Но откровенно поговорить мы смогли только в комнате, которую мне предоставили для временного проживания, пока прохожу обучение у Черевина и Ширинкина.

– Судя по всему, Тимофей Васильевич, своему повышению в звании и награждению орденом Станислава третьей степени я обязан вам, – Головачев, сидя за столом, на котором я, с учётом отсутствия денщика, быстро соорудил лёгкий перекус из бутербродов и чая, с какой-то отцовской улыбкой рассматривал меня.

– Николай Павлович, насколько я знаю, решение о вашем награждении принимал его императорское величество. Тем более ваша выслуга уже позволяла это сделать. А орден?! Я думаю, вы его заслужили! Это подтвердит любой юнкер, который был с вами в том походе.

– Кто бы мог подумать, – подъесаул усмехнулся. – Чуть больше полугода назад я писал ходатайство на награждение юнкера, который своей стрельбой по бунтовщикам подарил нам победу. А теперь передо мной сидит Георгиевский кавалер, потомственный дворянин Аленин-Зейский.

– Николай Павлович, не издевайтесь…

– Тимофей Васильевич, я не издеваюсь, – перебил меня Головачев. – Я констатирую факты. И прекрасно понимаю, что если бы вы не произнесли мою фамилию на приёме у государя, то никаких изменений в моей судьбе не было бы. Кстати, не подскажете, чего мне ждать? Кроме того, что через пару часов придётся предстать перед его императорским величеством, мне ничего не известно.

– Насколько до меня довели, государь хочет с вами лично пообщаться, перед тем как принять решение о назначении вас командиром Его Императорского Высочества Государя Наследника Личного Конвоя.

– Неожиданно! – только с силой сжатый кулак правой руки, так что побелели костяшки, выдал волнение подъесаула. – А что это за подразделение?

– Николай Павлович, в ближайшее время будет обнародован указ о назначении цесаревича наместником Дальнего Востока. Для его охраны будет создан личный конвой наследника. Он будет состоять из лейб-гвардейских взводов казаков Кубанского, Забайкальского, Амурского и Уссурийского войск. Штатное расписание ещё утрясают, но предварительно: командир конвоя, три помощника, казначей, четыре командира взводов и сто шестьдесят казаков. Кроме того, будут приданы секретные агенты в количестве тридцати человек.

– А какую должность займете вы, Тимофей Васильевич?

– Одного из ваших помощников, который будет отвечать за работу секретных агентов и личников цесаревича.

– Вы так уверены в моём назначении?

– Не знаю почему, но уверен, Николай Павлович. Более подробно обсудим всё после высочайшей аудиенции. А теперь давайте перекусим, а потом направимся во дворец. Теперь надо пройти много охранных регламентов, прежде чем попадешь на приём к государю.

Эпилог

Я стоял на том же месте палубы парохода «Вестник», на которое упал, когда в меня попала пуля, выпущенная, предположительно, японским снайпером. Она предназначалась будущему императору Николаю Второму, но я её принял на себя. Точнее, прыгнуть на пересечение траектории пули тело заставил его настоящий хозяин – Тимоха Аленин. После этого его составляющая ушла, а в этом теле осталось только моё сознание.

Я провожал глазами дерево на острове Разбойный, откуда стрелял снайпер. Высокая сибирская лиственница постепенно удалялась по левому борту назад по ходу парохода. В этот раз «Вестник» шёл по высокой воде через фарватер между островами.

За спиной раздался скрип открываемой двери. Я резко повернулся. Из дверного проема вышли двое казаков-личников Кубанского взвода. За ними на палубе появился цесаревич. С боков к нему сразу пристроилось двое казаков, которые стояли по бокам двери каюты.

«Хоть что-то начало получаться, – подумал я, глядя на эти перестроения. – Просил же Головачева набрать во взвод кубанцев молодёжь. Нет, млять. Две трети – заслуженные казаки-бородачи старше тридцати. А их попробуй переучи! Счас! Сопляк какой-то будет вразумлять их конвойной службе. Мы, чай, уже кто два, а кто и три раза на сверхсроке отслужили. И в других взводах, чувствую, будет такая же хрень. Как же, в лейб-гвардии должны служить только лучшие из лучших».

– Ваше императорское высочество, вы слишком рано вышли из каюты, – между тем я обратился к Николаю.

– Аленин, как ты мне уже надоел своей опекой за эту дорогу! – наследник смотрел на меня с усмешкой. – Дай и мне посмотреть на то место, откуда в меня стреляли.

– Вон та лиственница, ваше высочество, – я указал рукой на отдаляющееся дерево.

Цесаревич, а теперь и наместник Дальнего Востока, Николай Романов, прикрытый с четырёх сторон коробочкой из казаков, долго смотрел на исчезающее вдали дерево. Передёрнув плечами, наследник спросил, стоя ко мне спиной:

– Тимофей Васильевич, а о чём вы думали, когда прыгали на перехват пули?

«Что отвечать? На хрен мне всё это нужно?! Такая реальная была мысль. Не поймёт будущий император. А о чём помышлял тогда Тимоха, как-то в мозгах не сохранилось», – промелькнуло в голове, и я ответил: