Ермак

Далее, с учётом криминализации общества, задачи расширились, обезвреживались уже организованные преступные группы, ликвидировались вооруженные формирования. Страна узнала и увидела, как спецназ и войска МВД пресекают массовые беспорядки, борются против терроризма и прочее. Помню, при командировке в Чечню пересекался с офицером вованом, который носил краповый берет. Много за рюмкой чая он рассказал историй про зверства и хитрости зэков, и какой он сложный противник, когда чувствует свою силу. При этом об экзаменах на получение крапового берета какие только легенды не ходили.

Мои размышления прервал сотник Головачев, который, подойдя к нашему взводу, скомандовал:

– Взвод, смирно! В составе сводного казачьего отряда выдвигаемся по тракту в Александровский централ. В течение получаса осуществить полную подготовку к маршу. Портупей-юнкерам проконтролировать, чтобы все были надлежащим образом экипированы к трех-четырёхдневному походу. Вопросы?! Вопросов нет. Вольно! Разойдись!

После команды сотника началась организованная суматоха. Оседлать лошадей. Набить необходимым для похода перемётные сумки. Дополучить патроны. Дополнительно утеплиться.

Во время подготовки удалось переброситься парой слов с дядькой Игнатом, который пообещал мне, что если отряд пойдет мимо его дома, то он забросит в сани обоза, который под его руководством будет сопровождать наш отряд, мой «Гевер», все патроны к нему и ранец.

Где-то через час наш взвод в двухшереножном конном строю ожидал построения всего отряда на окраине города, откуда начинался наезженный тракт до централа. Этот путь был улучшен и расширен после того, как Александровский централ сгорел около трёх лет назад. И на постройку новой тюрьмы были брошены большие силы Иркутского губернаторства. Тогда и была расширена и прорублена вместо тропы практически прямая дорога от Иркутска до централа. И она была короче, чем путь по Ангаре. С учетом того, что последнюю неделю снегопадов не было, можно было рассчитывать, что ускоренным маршем за светлое время отряд сможет пройти около семидесяти вёрст до места бунта. Если кто по дороге не встретится.

Пока собирались, «по казачьему телеграфу» дошла информация, что о бунте в Александровском централе и пересылке сообщил прискакавший в город один из ссыльных, который уже считался «исправленным» и жил в селе Александровское. Пересылка сожжена, тюрьма захвачена. По словам информатора, зэки перебили всю конвойную команду и тюремных смотрителей. Куда они пойдут дальше, можно только предположить. Связи по телеграфу с тюрьмой нет, а сейчас и с селом Усолье прервалась. Соответственно, и со всеми городами, что по телеграфной линии за Усольем располагались, связи нет. Наш сборный отряд, как самый мобильный, отправлялся на разведку.

В предрассветном сумраке отряд начал движение. Вперёд ушла иркутская сотня, за ней чуть больше полусотни казаков из собранного ополчения, потом наш взвод, за которым следовал обоз. Когда мы проезжали мимо саней нашего училища, урядник Филинов показал мне знаками, что моя просьба выполнена, всё, что я просил, он взял.

Когда зимнее солнце стояло в зените на одной из полян, рядом с трактом был организован большой привал, во время которого был приготовлен и съеден кулеш, коней напоили, растопив снег, переседлали их. Через два часа отряд двинулся дальше.

Температура, несмотря на солнечный день, стала опускаться, и мороз ощутимо пробрался под обмундирование. То и дело приходилось отрывать образовавшиеся сосульки с башлыка, там, где он закрывал рот. Темп – десять минут шагом, пять минут рысью и небольшой привал через два часа – уже не согревал. Говорить тоже не хотелось. Всё что можно с Васильевым, который ехал рядом со мной, мы уже обсудили. Во время привала обсосали все возможные версии бунта и наших дальнейших действий. Отсутствие достоверной информации привело к игре фантазий, которые в основном сводились к полному разгрому каторжан, где все подвиги совершает наш взвод.

Это мне сильно не нравилось. Не понравилось и то, как был организован большой привал. Охранения поляны, где расположился отряд, практически не было. Иркутская сотня отдельно, ополченцы отдельно, наш взвод и обоз также отдельно. Боевых задач подразделениям на отражение возможного нападения противника поставлено не было. Ни войсковой старшина Химуля, сотенный командир училища, которого назначили командиром сводного отряда, ни кто-либо из других офицеров-командиров не обозначил боевые позиции подразделений, полосы огня и дополнительные секторы обстрела.

У меня повторно сложилось мнение, что каторжан считают задохликами, которых чихом убить можно. А среди бессрочников почти все осуждены за убийство, разбой и другие тяжкие преступления. Терять им практически нечего, а наказание за бунт вряд ли будет для них суровым.