Ермак

Я стою в строю православных однокурсников в полной парадной форме и, подняв два пальца правой руки вверх, повторяю слова присяги на верность Государю и Отчизне, которую торжественно мощным басом читает войсковой старшина Химуля.

«Его врагов телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление…» – тожественно произношу я и чувствую, как в горле непроизвольно образуется ком, который не могу проглотить.

«Не первый раз же приношу присягу. Но если сравнить присягу в Псковской учебке и здесь, то по торжественности момента это время побеждает. Даже меня, старого циника, торкнуло!» – подумал я и продолжил за Химулей:

«Всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальникам во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства и дружбы и вражды против службы и присяги не поступать… – Сглотнув вязкую слюну, продолжил: – В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение сей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь».

По окончании произношения текста присяги юнкера подходили к столу для благословления в зависимости от вероисповедания своих пастырей. Потом перед тремя отделениями, в которые перестроились юнкера, с поздравительной речью выступили генерал-губернатор Горемыкин и полковник генерального штаба Макаревич, который в конце сентября сменил полковника Фёдорова.

Речь генерал-губернатора и нового начальника училища была встречена одобрительными аплодисментами гостей, которых собралось больше двухсот человек. На фоне парадных генеральских и офицерских мундиров, сияния драгоценностей дам высшего света Иркутска особо радовали юнкеров праздничные наряды представительниц Иркутского института благородных девиц, местного маленького Смольного, и воспитанниц сиропитательного дома Медведниковой.

В качестве хозяев и распорядителей праздника выступали юнкера старшего класса, при этом для приглашения они располагали двумя билетами на каждого. Мы, как принимавшие присягу, имели право пригласить только родственников. Но этим правом воспользовалось от силы пять-шесть юнкеров, и все они оказались жителями Иркутска. Васильев обещал обязательно познакомить меня с родителями и сестрой, которые прибыли на это торжественное мероприятие.

После поздравления начальства по традиции следовал ранний праздничный обед. В столовой, в которой были размещены дополнительные столы, размещались юнкера, военное руководство Иркутского генерал-губернаторства, бывшие выпускники училища. Остальные гости размещались в специально освобожденных и подготовленных помещениях училища рядом со столовой.

Меню также было традиционным по случаю рождественского поста: царская уха с рыбной кулебякой, на второе рыбное заливное, грибная подлива с гречей, и на сладкое – постный медовый торт с ягодами и орехами. Для тостов, полагавшихся за обедом, каждому юнкеру полагалась бутылка хмельного мёда.

Первая здравица в столовой, которую по традиции произносил генерал-губернатор, была, конечно, за государя императора, после чего оркестр иркутского пехотного батальона исполнил национальный гимн, сопровождаемый хоровым пением всех присутствовавших и громким троекратным «ура». Второй и последующие тосты следовали за училище, бывших и настоящих юнкеров и т. д.

Признаться, я был шокирован тем духом единения и кастовости, которое возникло за столами. Общий хлеб да соль между юнкерами, генералами, офицерами округа и теми офицерами, которые окончили училище ранее, создало в столовой искреннюю и тёплую атмосферу братства между старшим и младшим поколением. В том моём времени такое единение возникало, как правило, только за столом со своими ребятами, с которыми неоднократно ходил в разведку, в бой и был на сто процентов уверен, что любой из них прикроет спину.

После обеда вернулись в зал, где на хорах разместился оркестр и уже присутствовали пообедавшие гости. Начался бал. Танцевали в основном юнкера старших курсов, господа офицеры и гости дворянского сословия. Васильев представил меня родителям и сестре, симпатичной такой девице лет семнадцати, с нужными округлостями в необходимых местах. С этой девушкой я станцевал один раз вальс, которым открывался бал. Это было единственное, что едва мог изобразить. Слава богу, ноги партнёрше не оттоптал.