Ермак

По тому, как у деда по-молоду заблестели глаза и он сразу оживился и воспрянул, видно было, что жива в крови старика старинная новгородская закваска: любил покричать и поспорить дед-вековик.

А гул все усиливался. Медный звон разрывал тишину и поднимал раздорцев. По куреням загремели тяжелые запоры, распахнулись настежь многие ворота и калитки, и как бобы из опрокинутого мешка, посыпались люди. Все торопились на майдан.

Мимо Ермака бежали все новые и новые толпы, вооруженные копьями, пиками, пищалями, а были и такие, что держали в руках топоры и оглобли. Впереди всех, с молотом в руке несся раздорский кольчужник Василий и, заглушая рев толпы, взывал громовым басом:

— Браты, пора измельчить заможных! Ухх, дай разогнуть только спину!..

Ермак залюбовался богатырем: до чего могуч и красив молодец! Высок, крепок, грудь широка… Он играл пудовым молотом, а на руке перекатывались крепкие мускулы.

Глядя на кольчужника, Ермак сам не утерпел, закричал раздорцам:

— Казаки, буде терпеть! Иль мы боле не лыцарство? Укротим заможников! — Затем обернулся к своей станице: — На майдан, браты!

Казаки повернули коней и влились в бурлящий людской поток. И диву дались станичники: какого народу тут только не было! И кольчужники, и кожемяки, и седельщики, и швальники, и плотники. Из узкого проулка выбежал в холстяном фартуке бочар. Ветер взлохматил его широкую бородищу и черные дремучие вихри на голове. Пропитая потом рваная рубаха прилипла к костлявым лопаткам мужика. Потрясая топором, он закричал толпе:

— Народы, изгоним наших кровопийцев!

На площади бурлил возбужденный народ. Ермак выехал на середину казачьего круга и зычно объявил:

— Люди добрые, донское лыцарство, мы — низовое казачество бьем челом вольному народу. Хочу слово молвить!

Во всех концах площади отозвались голоса:

— Любо, казак, любо! Говори свое слово!

Ермак снял свою шапку с красным верхом, огладил курчавую бороду, пристально всматриваясь в раздорцев. Рокот постепенно стал стихать и, наконец, вовсе прекратился.

— Братцы мои, старый казацкий корень, внуки новгородские! — заговорил Ермак. — Земля русская велика, конца и краю нет! И видите вы сами, народ наш — богатырь невиданный! Любой из нас ордынца осилит. И никому из нас не жалко костьми лечь за Отчизну. Одно худо, одна беда бродит среди нас и терзает вольных — правды нет! На Дону, как и на боярщине, завелась тугая мошна к горю. Заможники народились по станицам и хотят закабалить вольное казачество, ввергнуть его в лихую беду…

Ермак перевел дух, быстрые жгучие глаза его обежали народ:

— Так ли сказано, браты? Любо ли вам, казаки?

— Ой любо! Ой, правда! — закричали раздорцы. — Говори еще казак!

— Браты, продолжал Ермак. — Кто из нас не слыхал, что бог сотворил два зла: богатого и козла?

— Истинно! — на всю площадь рявкнул кольчужник Василий. — Истинно, человече!

— Сколько богатств понаграблено богатеями. Но самая горшая беда — от народа хлебушко затаили. На людском горе надумали нажиться, на вдовьи и сиротские слезы порадоваться! Наш качалинский атаман Андрей Бзыга будару с хлебом своровал, а брюхо у него хоть и великое, но одно. Мы хлеб у него взяли да раздали вдовам голодным, старикам и ребятишкам. Хватит с мору умирать, пусть порадуются трудяги, — они жито сеяли!

— Правдивое слово! Хорошо говорит казак! — волной покатилось по майдану, и это придало Ермаку силы. Он выше вскинул голову:

— Браты, атаман Бзыга в Раздоры сбег за помощью. Обещал вас призвать в Качалинскую, чтобы голутвенных побить за его амбары и сусеки. Будет ли так?

— Не быть тому, казак! — решительно одной грудью отозвался казачий круг. — Не быть сатане соколом! Своего хвата мы прогнали и вашего добьем!

— В щепки злодеев! — потрясая топором, закричал бочар: — На коней казаки! Бить смертным боем и нашего терзателя Корчемного и качалинского Андрея Бзыгу! Знаем его!

— Любо! Любо нам!

— Ну коли так, благодарствую! — поклонился Ермак раздорцам. — Наряжайте добрых вояк и коней. В погоню за злыднями!

— Ох ты — зелье лютое, тур-река, правильно, ребятки, решили! — засуетился дед-вековик и крикнул Ермаку: Ты распахни свою душеньку, казак, и отплати за нас. Эх-ха-ха, веселей, внуки!

— Дед, и чего ты кочевряжишься? — с улыбкой толкнул старика в бок безусый паренек.

— Молчи, сосунок! — сердито засопел вековик и добавил обиженно: — Вот, истин бог, и откуда этот недомыслок взялся, под носом не выросло и в голове не посеяно?..

Рядом засмеялись. Парень густо покраснел и поскорей укрылся в толпе.

— Ну, раз-з-дайся! — крикнули конники. — В поход, браты!

Словно крутая волна расплескала воды, — растекался народ с майдана по куреням.

— Ну, держись, вражья сила! Подсекут тебе голову! — довольно вымолвил кольчужник Василий.

— Дай-то господи, силы казачеству! — откликнулся шорник: — И нам, мастеркам, полегче будет!

Дед-вековик глядел зоркими глазами вперед, где волной поднималась пыль под копытами быстрых коней, и вдруг задорно-весело замурлыкал:

Рада баба, рада.

Что дед утопился.

Наварила горшок каши,

А дед появился…