Эритопия 2 (СИ)

Вроде как обман удался. Сбитый с ног ударом хвоста, фантом упал и был атакован костяными клинками, а затем тварь попыталась вгрызться в него своими пастями. Мощный удар в спину и новый фантом возникает рядом, ну а мне остаётся отпрыгивать подальше, дабы избежать случайного удара.

К сожалению, кровотечение от навыка закончилось и противник начал стремительно регенерировать, подбирая остатки плоти, что ещё не была уничтожена нашими магами или его собственным восстановлением. Так мы с ним больше часа провозимся, если ничего не изменится. Запасов плоти тут ещё тонны три валяется, если не больше, а сам монстр уменьшился до двух метров, но стал ещё более стремительным и сильным.

Действуя наскоками, я сильно мешал атаковать своих товарищей, выступая отвлекающим и раздражающим фактором. Дождавшись отката берсерка, взял в руки молот и вдарил им под силовой атакой мощным ударом по основанию крыла. Неожиданно это дало результат — крыло хрустнуло и повисло, позволяя стрелам найти свою цель.

Твари это явно не понравилось и она завизжала да так, что уши заложило. Смена оружия, рассечение на хвост, снова смена оружия и посыпались удары на основание второго крыла. Подгадав момент, активировал стремительную атаку, обрушив все три удара молотом по крылу, а затем добавил и по первому. Без костяной защиты монстр заметался по галерее, собирая остатки плоти и пытаясь восстановиться. Только не один я понял его слабое место и маги уничтожили почти все его запасы, а стрелки стремились угостить гостя как можно большим количеством железа, пока тот не восстановил свои крылья.

Однако, у монстра нашлось ещё чем удивить нас. Он как-то ужался, подхватил крылья своими руками-клинками, рванул в дальнюю часть галереи, попутно сбив меня с ног и не обратив на это никакого внимания. Остановившись у своей цели, превратился в кокон, заслонённый костяным барьером, от которого отскакивали стрелы. Семь секунд и новое преобразование. Теперь монстр, вылупившийся из этого кокона, напоминал трицератопса. Разве что пасть немного другая. Более зубастая.

Он начал разгон в сторону группы и мне не оставалось ничего, кроме как вновь обратиться облаком, пропуская эту тушу, а затем рванул вслед за ней, намереваясь подрубить ногу. Только не учёл скорости. Даже со всеми своими ускорениями я начал отставать от него, а затем на всём ходу влетел в зад этой туши.

Ставр за долю секунды вырастил на пути монстра острые выступы, что словно пики встретили разогнавшегося зверя. Тот, не успевая затормозить, на всей скорости насадился на каменные острия, да ещё и я бердышом сзади ткнул, перед тем как сам врезался плечом.

Мы пинали окровавленный кусок плоти ещё минуту, пока он подавал признаки жизни, затем Марка полила его кислотой и мы отправились к Беркуту, чтобы узнать свои дальнейшие действия.

***

Я трижды побывал в храме, воскрешаясь. Монстры были очень сильны и плохо поддавались магическому воздействию. Впрочем огнестрел тоже не особо помогал, а вот стрелы и металлическое оружие — наносили существенные повреждения.

Мы их победили, но часть построек была разрушена, в том числе таверна, склад, АЦ и храм. В замке несколько окон разбили, дома в нескольких местах проломили, но ничего такого, что нельзя было бы восстановить.

Последнего монстра мы уничтожили уже на рассвете. Глядя на дымящуюся от кислоты плоть павшей твари, я устало опустился на валявшийся обломок бревна и начал убирать с себя остатки доспеха. Он был смят, покорёжен и иные запчасти приходилось разгибать, перед тем как освободиться от них. Люди начали медленно расходиться кто куда: спать, дежурить, разбирать мусор, подбирать дроп, кушать, ремонтироваться.

После боя наступила относительная тишина. Только изредка доносились чьи-то команды, да какие-то птицы вносили разнообразие, даря миру свои песни. Даже вставать не хотелось, хоть и завершил переодевание.

Группа тоже расположилась рядом. Кто где. Некоторые легли прямо на землю, не снимая доспехов. У кого-то сил хватило лишь на то, чтобы снять шлем.

Рядом, устало, присела Настя, опершись спиной на моё плечо. Я оглянулся на неё и умехнулся. Чумазая, в саже, словно в боевой раскраске, но чему-то улыбается. Переодеться тоже не смогла, лишь шлем убрала. Так и сидели несколько минут. Молча.

— Красиво, — сказала она тихо, словно боясь кого-то спугнуть.

Меня передёрнуло от представшей перед моими глазами картины: фрагменты тел, кровь, разруха. Неужели ей такое нравится? А затем, увидев куда она смотрит, согласился. Несколько лёгких облаков окрасились в розовый цвет, предвещая тёплый день. Формой они походили на букет диковинных цветов.

— Действительно красиво, — поддержал я.

— Выткался на озере алый свет зари.

На бору со звонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.

Только мне не плачется — на душе светло.

Вдруг продекламировала она стихи Сергея Есенина. А я продолжил:

— Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,

Сядем в копны свежие под соседний стог.

Зацелую допьяна, изомну, как цвет,

Хмельному от радости пересуду нет.