Эрик

– Очередная бойня. Ты не задумывался о том, сколько трупов уже на мне? Окрестности Эдессы, Сугдея, Аттика, а теперь еще и это поле. Это только считая по крупному, без учета вырезанных деревень или городских дворян. По моей вине или от моей руки погибло много тысяч людей. А теперь, разбив врага на этом поле нужно вторгаться в их земли. Это огромные жертвы! За те пару лет, что мы будем вести затяжную войну в тех горах, что к западу отсюда, воины Боспора по моему приказу убьют десятки тысяч людей. Таврию ждет жуткое опустошение. И вся пакость в том, что это необходимо. Либо сейчас доводить дело до конца, либо завтра и послезавтра иметь дело снова вот с такими армиями. Сейчас нам повезло – хорошо сработала разведка и плохо враги. А что будет завтра? Ведь в открытом поле у нас не было бы никаких шансов, а если у Феодора Гавраса хватило бы ума, то и на холме мы вчера все легли бы. Кровь и труппы. Везде кровь и труппы. И чем дальше я иду, тем их больше становиться. И все на мне. Не весело как-то от таких мыслей.

– Почему ты думаешь, что придется полностью опустошать Таврию?

– Местные жители будут оказывать сопротивление, а все оказавшие сопротивление должны уничтожаться. Это очень расточительно, так как гибнет много тех, кого можно было бы использовать, но иначе не получиться создать репутацию. Да и бегать подавлять восстания нет у меня никакого желания, ибо порядка в таких землях н будет. Вспомни блистательный Коринф, который чуть ли ни с криками радости нас приветствовал, когда мы пришли его грабить. А этого не случилось бы без Афин и Фив, и крови тех, кто оказал мне сопротивление. Готы, генуэзцы, тавры, армяне, греки, аланы – они все считают меня врагом, лишь славяне, что сбежались в боспорские земли со всей Таврии, считают меня защитником. Да хазары, для которых я последний и единственный шанс выжить. Совершенно глупая ситуация, которая не оставляет мне выбора. Это жутко угнетает. Ненавижу когда все, вот так, идет в обход моей воли.

– Эрик, плюнь на эти глупости. Сам же мне не раз говорил: "Делай, что должен и будь что будет". Или это только слова? Соберись. Все эти люди, что пошли за тобой в бой на врага, во много раз превосходящим численно, верят в тебя как в некое божественное откровение, некоторые даже считают тебя богом. А простые жители? Вспомни о том, как ликовал народ Боспора, встречая тебя после тяжелой кампании в Греции. Их лица полные радости и гордости за своего господина, который не страшится битв и не знает поражений, который ценит своих людей и никогда ими не разбрасывается. Неужели ты думаешь, что этого мало? По мне, так ради подобного доверия можно куда больше крови пролить. Сам же не раз говорил, что доверие людей купить нельзя. А тебе не только доверяют как толковому господину, в тебя верят!

– Получается, что доверие все же можно купить, цена лишь в количестве жизней.

– Простите ваша светлость, но сейчас вы порете совершенно несуразные глупости. Жизни, что прервались раньше природного срока – это не цена, это преграда, что стояла у вас на пути. Разве может быть выбитая дверь ценой входа в дом? Ценой будет ушибленное плечо. И вообще, не забивайте себе голову подобными глупостями. Вы не спали трое суток и жутко утомились. Пойдемте, я провожу в палатку. Вам нужно отдохнуть, чтобы с утра снова стать самим собой. – С этими словами Рудольф помог совершенно размякшему от меланхолии и усталости Эрику поднять и повел его, покачивающегося, к палатке, что уже разбили для него. Они шли мимо празднующих победу воинов, которые заметив князя, приветствовали его и прославляли радостными криками и звоном оружия – своего господина, что всегда приводил их только к успеху в столь непредсказуемом и полном случайностей деле войны, которым они занимались. Князь оказался действительно утомлен до крайности, а потому сразу же провалился в глубокий сон без сновидений и каких-либо волнений. Сон, который не тревожил ни гомон орущих на всю округу басов, ни назойливые комары, которые так громко жужжали, что казалось, будто они стараются подпевать пьяным воинам в их веселом угаре.