Эрик

- Одно дело с врагами биться и совсем другое дело - противостоять тому, чего ты не понимаешь и даже не догадываешься, какие цели это нечто ставит перед собой. Я вспомнил старое проклятье, что лежало на фамильном склепе, а потому решил, что в тебе возродился кто-то из основателей рода.

- Дорогой друг, в тебе масса суеверий. Неужели ты думаешь, что давно умершие люди смогут возрождаться в чужих телах?

- Это не имеет значения. Важно то, что я тогда поверил в это. Позже я изменил свое мнение. Я решил, что столкнулся с чем-то поистине страшным и ужасным.

- И что заставило тебя так подумать?

- Твой дядя, точнее то, что от него осталось, после ритуала, которым ты каким-то образом подготовил свою мать к жуткому поступку. Она ведь была вся переломана - ноги, ребра. Ей оставили целой только левую руку, чтобы она могла есть. Она была совершенно неспособна представлять угрозу даже для мыши, а тут такое событие. Нож - это как раз предсказуемо, но вот ее поведение у меня до сих пор в голове не укладывается. Я думал - это какое-то чудовищное совпадение, ровно до того момента, как увидел тех несчастных людей, что, потеряв рассудок, кидались на нас с одним лишь желанием - убить, убить и умереть. Я никогда такого не видел. Это поистине страшно и… я больше не хотел бы такое видеть.

- Ты думаешь, я маму тоже четыре дня доводил до срыва?

- Нет, я вообще не представляю, что ты там сделал и, честно говоря, даже не желаю знать.

- А зря. Я просто побеседовал с ней. Ну что ты такой пугливый стал?

- С тобой станешь. Никогда не видел, чтобы люди после беседы с ума сходили.

- Да брось, она была вполне в уме и ясном сознании, ну, или почти ясном.

- Что же с ней было?

- Ты когда-нибудь слышал о воинах, которые впадали в боевую ярость? Так вот, ты ведь не знаешь о том, что я ее хотел поначалу вытаскивать и бежать вместе. Но мама отказалась и решила умирать, так как выжить в том состоянии, в котором была к тому времени, она не смогла бы. Я предложил ей уйти, как говорится, 'с песнями и плясками' и объяснил, как это сделать. А когда к ней пришел мой нежно любимый дядя, она уже была в трансе боевой ярости и не чувствовала ни боли, ни страха. Страшна мышь, если ее загнать в угол.

- Особенно, когда у этой мышки ножик и пена изо рта течет.

- Вот, ты уже шутишь. У тебя ностальгия, ты весь в своих мыслях. И тебе уже все равно, кто я. Ведь так?

- Однако! Как ловко! Да ты мастер заговаривать язык!

- Да куда там. Куда мне, убогому, до мастера?

- Не прибедняйся. Но раз ты вернулся сам к разговору, то зачем?

- Я не знаю, как тебе все объяснить, так как у самого нет ясности в этом вопросе. Но раз ты так далеко зашел в своих наблюдениях и обобщениях, глупо продолжать маневрировать.

- Почему?

- Я тебе доверяю и не хочу, чтобы мое доверенное лицо не имело веры в меня. Ведь твои сомнения гложут тебя и мучают. Зачем мне это? Кто вместо тебя будет гонять моих воинов?

- Так ты действительно не Эрик?

- И да, и нет. Тело, безусловно, его. А вот сознание… знаешь, я не могу объяснить, как я попал в его тело, я даже не представляю, что это за место, - Эрик обвел рукой округу.

- Почему?

- Там, где я жил до того злосчастного утра, было почти все то же самое, за исключением времени. Какой у нас на дворе год? Верно 6710 год от сотворения мира. А я родился в 7488. - Рудольф аж запыхтел и с дикими глазами уставился на Эрика. - Да, именно так. После смерти, или что там со мной произошло, я очнулся не только в другом теле, но и в совершенно ином времени.

- А как тебя звали в той жизни?

- Артем, Артем Жилин.

- А какого народа?

- Его еще нет, он только формируется из восточнославянских племен.

- Славянин?

- Можно считать и так.

- Но как это возможно! Ты же сам отлично знаешь, что эти племена завоеваны норманнами две с лишним сотни лет назад. Так же, как и Франция. У меня в голове все это не укладывается. Ты ведешь себя как кровный норманн, а говоришь - будто иного рода. Невероятно!

- Понимаешь, дорогой Рудольф, норманн - это не кровь, это дух. Когда он тебя покидает - ты становишься рабом. Вспомни как в древности Карл Великий громил своих врагов по всей Европе и что случилось потом. Помнишь? Ах да, ты и не знал. Так я тебе расскажу - его потомки потеряли не только корону и земли, но и жизнь, так как их покинул тот дух, что заставляет человека бороться и упрямо достигать своей цели. Они стали цивилизованными, тем самым подписав себе смертный приговор.

- Почему ты так считаешь?

- Да все просто. Разве у варваров было развитое право? Нет. Поэтому их практически ничего не ограничивало в поступках и желаниях. Заметь - чем сильнее развивает, с позволения сказать, цивилизация, тем больше появляется законов, которые связывают человека по рукам и ногам. Причем не только официальных законов. Ведь мораль, этика и прочая ересь - те же самые законы, только неписаные, и влияют так же, как и обычные. Чем больше ограничений, тем меньше возможностей и больше порядка. Все бы хорошо, но порядок является противоположностью инициативы. Ты понял общий смысл идеи?