Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV

Пока корабли сражались и погибали в титанических взрывах, что подобно крошечным солнцам освещали пустоту и заставляли содрогаться «Эбеновый дракон», команда одинокого крейсера Саламандр пыталась разобраться в пляшущей паутине опознавательных сигналов, которые транслировали воюющие стороны. Спустя несколько напряженных секунд офицеры различили друзей и врагов, однако за то время корабль мог бы получить не одно смертельное попадание. Только благодаря смятению, которое посеяло в рядах врагов появление крейсера, он не был уничтожен на месте. После выявления врагов «Эбеновый дракон» открыл огонь из орудийных батарей и, маневрируя, присоединился к флоту лоялистов, который удерживал позиции над Мезоа, но теперь значительно уступал предателям в численности.

Бой над Мезоа бушевал еще девять долгих часов, ни одна сторона не могла завладеть преимуществом, пока адмиралы предателей бросали корабли на перемалывание противника. Лоялисты испытывали значительные сложности из-за раздробленной природы своего флота, различные части которого отвечали исключительно перед своими повелителями, поэтому в конечном итоге их вытеснили из орбитального пространства Мезоа и заставили отступить к внешним планетам для перегруппировки. Несколько кораблей, включая «Эбеновый дракон», рискнули получить сокрушительный залп, дабы в последний раз пройтись над поверхностью планеты и выпустить десантные корабли. Из полудюжины легионных и флотских кораблей, которые предприняли маневр, над миром-кузницей вновь поднялось только три. Отходившая армада лоялистов больше не могла сдерживать неповоротливые десантные баржи и тяжелые крейсеры воинства Хоруса, поэтому те, заняв позиции над Мезоа, принялись расчищать ее небо от оборонительных платформ и звезд-убийц. Заключительное вторжение на Мезоа началась.

«Пророчества пламени»

Первые слова и позднейшие речи Кассиана Дракоса дошли до нас как благодаря вокс-системам «Эбенового дракона», так и личным журналам многих членов команды, и позднее были собраны Ксиафасом Юрром в книгу, известную ныне как «Пророчества пламени». Эта книга стала ядром веры, которую проповедовал капеллан-лейтенант Юрр, и была принята так называемыми Последователями Пламени — группой легионес астартес, что шли за ним во время Ереси Хоруса. Сам Юрр в последующих версиях книги, написанной в темнейшие из дней гражданской войны человечества, принимает титул «Пророк Огня».

Хотя во времена Чистки ее сочли бунтарской и такой, что представляет значительную опасность для боевого духа, несколько экземпляров книги все же сохранились в опечатанных библиотеках Терры и были доступны автору при написании данной истории. Эти документы, а также личные записи Ксиафаса Юрра и остальной команды «Эбенового дракона» оказали неоценимую помощь в реконструкции событий того времени и душевного состояния тех, кто принимал в них непосредственное участие.

Подвергнутые испытанию

Когда бомбардировочные крейсеры и десантные корабли Альфа-легиона и Железных Воинов вышли на позиции над Мезоа, Кассиан Дракос, частично возвративший мобильность своему корпусу дредноута благодаря загадочным системам саморемонта, которыми наделил его Вулкан, повел Последователей Пламени в центральную кузницу-храм Мезоа. Тут дважды умерший бывший повелитель XVIII легиона встретился с норн-регентами планеты, триадой древних сестер-магосов, так сильно переплетенных сложнейшим невральным интерфейсом, что они формировали целостный разум, управлявший бескрайним феодом Мезоа. Их встреча обессмерчена в инфоархивах Мезоа — почерневший от пламени, и разбитый Мстящий Дракон стоит напротив иссохших фигур норн-регентов, каждая из которых, словно паук, свисала на запутанной сети кабелей, что соединяла их с рабами по всему Мезоа, и в окружении когорты огромных автоматов «Домитар». Однако при приближении Дракоса бесчувственные машины войны, запинаясь, отступили, и даже суровая троица почитаемых техномагов, казалось, была ошеломлена.

Древний терранский полководец рассказал о своих видениях, об испытании, которое он пережил, пока лежал в темном сердце Истваана-5, и о поиске Вулкана; это была история о горе и жертве, перекликавшаяся со схизматическими верованиями, которых придерживались магосы Мезоа. Столь простая схожесть в мировоззрении послужила шатким основанием для достигнутого между ними согласия — угрюмые мезоанские техноадепты признали Кассиана Дракоса живым воплощением Машинного Бога, создали ради его защиты тагмату и приняли как символ неизбежной победы. Позднее мудрецы удивлялись тому, как различные фракции техномагов могли единодушно принять Дракоса, и кто-то даже поговаривал, что нахождение Истваана в сердце одного из сильнейших варп-штормов, с которым приходилось встречаться человечеству, могло повлиять на погребенного дредноута сильнее, чем считалось ранее.