Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3

Склоны гор над нами были пусты. Это был наш бой, бой для нас. Его не увидят ни мои Кровавые Ангелы, ни его Пожиратели Миров.

— Значит, это будет подходящим концом для нашей встречи, — ответил я, а затем скривился. — Но здесь нет чести. Это не настоящий бой.

— Ты не разочаровываешь, Расчленитель, — Кхарн улыбнулся, и в этот раз улыбка была такой же настоящей, как и текущий по его виску пот.

Расчленитель.

Это имя редко звучало из уст тех, кто не относился к командованию легиона. Я был Кровавым Ангелом, капитаном, меня звали Амитом, и всё же — как и прочие слова — в сравнении с Расчленителем они казались не столь уместными.

— Да это и не бой, — продолжил Кхарн. — Поэтому давай выкуем собственную честь. Давай схватимся во плоти и крови. Сразимся как воины, а не символы чести или носители каких — то там титулов, — он ударил себя кулаком в грудь. Я кивнул. Мы оба молчали, снимая броню до комбинезонов, открывая шрамы, которые, словно толстые верёвки, оплетали наши тела.

— Выстоит лишь один, — наконец, произнёс я, продолжая глядеть на Кхарна.

— Как скажешь, — он кивнул и протянул руку.

Я шагнул вперёд и в воинском приветствии сжал его запястье. Мы будем сражаться до тех пор, пока один из нас больше не сможет подняться.

— Давай же выясним, чья кровь гуще — Ангела или Мясника! — при этих словах лицо Кхарна дёрнулось от бешенства, а мои сердца забились чаще.

Мы вместе подошли к стойке для оружия на краю ямы, ощетинившейся длинными клинками и древковым оружием. Тяжёлые дубины лежали рядом с шипастыми цепами, тычковыми ножами, баклерами… Я выбрал короткий тесак. Его неровное лезвие затупилось, но клинок был тяжёлым и прочным. Это оружие не рубило и не рассекало. Оно крушило кости и разрывало плоть.

— Хороший выбор, — проворчал Кхарн, снимая со стойки топор и безыскусный молот. — Гораздо лучше, чем ножик, которым со мной дрался твой братец Азкаэллон.

— Ты никогда не увидишь во мне что — то от брата, — Я сдержал смешок, взяв длинную шипастую цепь, и обмотал её вокруг левого кулака. — Этот бой недолго будет идти на расстоянии взмахом клинков.

— Да, он будет жестоким и кровавым.

Вооружившись, мы встали в пяти шагах друг напротив друга.

Я видел лишь Кхарна.

Вой ветра, царапающего скалы ущелья, заглушал рёв крови, мчащейся по моим мускулам. Пальцы сжались вокруг оружия так, что побелели костяшки. Я сместил вес вперёд. Это всё, что я мог сделать, чтобы остаться на месте. Я представил первые мгновения схватки, как мой клинок отбросит топор Кхарна в сторону и ударит по его рукам. Я видел, как мои кулаки будут крушить его лицо. Я хотел бить его вновь и вновь. Слушать, как стучат мои сердца, как трещат его кости. Я ничего не хотел увидеть так сильно, как поверженного Кхарна.

Он взревел и бросился на меня. Я прыгнул вперёд, гортанно рыча. Я поднял вверх клинок, блокируя несущийся к моей шее топор. Оружия встретились с грохотом, отдача и дрожь прошла по руке. Сила Кхарна поражала. Я подался вперёд, когда его молот полетел к моему бедру. Резко ударил левой рукой вверх и скривился, когда мы столкнулись запястьями. Я обхватил рукой его плечо и дёрнул, бросая секач, а затем ударил локтем в челюсть. Он поднял руку, чтобы защититься, и зарычал, когда удар пришёлся в мясо его бицепса.

Забыв об оружии, мы колотили друг друга кулаками и ногами, борясь за превосходство.

Он ударил меня в нос головой, кровь потекла в рот.

Кулак врезался в его рёбра, хрустнули кости.

Его зубы впились в моё плечо.

Ударом лба я разбил ему зубы.

Мы держались, стояли под непрестанными ударами, перемазанные в крови, поте и слюне.

— Ты сдерживаешься, — зарычал Кхарн, сплёвывая кровавую слюну. — Дай мне всё.

— Как и ты, — ответил я, ударяя локтем в лицо.

— Я должен, — его кулак летел к моему правому глазу. — Когда меня захлёстывают Гвозди Мясника, я теряюсь. Пока они не насытятся, — Кхарн подтянул мою голову ближе ко рту и захрипел. Было слышно, как булькает во рту кровь. — А они никогда не насыщаются.

— Истинную ярость невозможно подделать. Она в крови, — и тогда, заглянув в глаза Кхарна, я понял, что ошибался. При всей своей злости мой гнев был частью меня, но ярость Кхарна была вынужденной, вымученной, оскорблением плоти. Его разум был не создан для таких испытаний. И тогда я увидел Кхарна, захлёстнутого его Гвоздями. Я видел это в слюне, текущей изо рта, в дёргающихся глазах, словно лезущих из орбит. Моя левая нога подогнулась, когда Кхарн впечатал в неё свой удар. Он ударил вновь, и бедро вспыхнуло болью. Я зарычал и ударил его, метя в горло. Это дало мне время. Я застонал от боли, отбрасывая Кхарна, а затем отступил и восстановил равновесие.

— Ты… проиграл, — лицо надвигающегося Пожирателя Миров скривилось в усмешке. — С пути… не уйти. Мы должны двигаться дальше.

Я пошатнулся, когда его кулак ударил меня в ухо.

Он был прав. Преимущество в таком бою было у него.