Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3

Он рявкает в вокс приказы, призывая свои отделения пользоваться возможностями и новыми позициями. Все это время его сердца пульсируют от горькой ярости. Лицо перекошено от желания отомстить, убить и одержать победу. Он расправляется с уступающими ему легионерами с целеустремленностью и хладнокровной жестокостью.

Несущие Слово расходятся, и вместе с ними то же самое делают Ультрадесантники. Построения нарушаются. Бой переходит на ближнюю дистанцию. Во тьме идет свалка, где сталкивается броня, стреляют и умирают. Ракета попадает в Ультрадесантника сбоку от Эфона, снеся тело с ног и разбрызгивая кровавые ошметки.

— Бейте сильно, братья! — призывает капитан, моргая, чтобы убрать красноту из глаз. — Бейте…

Он внезапно чувствует, как у основания черепа нарастает ледяное давление, и синяя вспышка отбрасывает на скальные стены пещеры резкие тени. Орестриан Уркус, за броней которого тянутся следы разрядов застывшей телепортационной энергии, ведет своих катафрактиев в бой, осуществляя мощную грохочущую контратаку. Подкрепления прибыли.

Эфон разворачивается, снося голову очередному предателю в багряном доспехе. Он глядит в разлом — в бездну, что тянется в глубины Калта. Оттуда, словно черное облако, поднимается кажущийся разумным мрак, расходящийся по подземному миру вовне.

— Девятнадцатая, в клещи справа, — ревет Эфон своим сержантам и братьям. — Гоните их туда! Пусть вкусят небытия!

Он шагает к ритуальному кругу, а его воины отбрасывают двух Несущих Слово, которые, оступившись, падают за край спиной вперед с криками, доносящимися куда дольше, чем имеют на то хоть какое-то логическое право. Эфон позволяет себе горький удовлетворенный смешок и оборачивается к…

Его сердца замирают.

Не далее десяти метров от него стоит капеллан Несущих Слово в шлеме с гребнем и изодранном плаще. Кажется, что покрытая надписями броня дымится во мраке.

Курта Седд.

Курта Седд.

Курта Седд!

Он указывает на ошеломленного Эфона своим крозиусом — тем самым оружием, что спасло жизнь Ультрадесантника на Мелиор-Терции. Слова доносятся из вокс-решетки закопченного шлема с нечестивой отчетливостью.

— Стелок, истина Хаоса повсюду вокруг нас, — взывает он. — Отдайся ей!

Капитан воплощает собой холодный огонь гнева своего примарха. Опытный, убежденный, смертоносный. Эфон идет к капеллану. Его поступь уверенна, оружие наготове. Он загнал в угол своего старого друга — нет, своего нового врага. Кажется, что яростная битва рядом с ними затихла где-то вдали. Есть лишь Стелок Эфон и Курта Седд.

Капеллан откидывает свой плащ вбок. Он держит крозиус и плазменный пистолет по бокам от себя, осторожно входя в тень громадной колонны.

— Октет силен здесь. Пламя тьмы поглотит вас всех!

В сознании Эфона вспыхивает раскаленная добела ярость. Все рациональные мысли изгнаны прочь.

— Заткнись, предатель! — ревет он, бросаясь вперед.

Плазменный пистолет Курты Седда рывком взлетает вверх и выпускает обжигающий заряд, но Эфон, не думая, делает шаг вбок и наносит удар цепным кулаком. Несущий Слово уворачивается в сторону, используя преимущество более легкого доспеха, чтобы опередить атаку Эфона, и цепной кулак вгрызается в колонну, разбрасывая каменную пыль.

— Не будет никакой капитуляции, — рычит капитан. — Ни для кого из нас. У тебя был шанс на почетную смерть.

Двое генетически усовершенствованных воинов сшибаются, вкладывая все, что у них есть, во взрыв яростной ненависти. Курта Седд описывает крозиусом страшную дугу и разносит Морикорпус на куски. Эфон уклоняется от пылающей сферы очередного плазменного заряда и взмахивает цепным кулаком с не знающей пощады силой. Яростная схватка разворачивается так, словно рок обретает свой облик.

Стелок Эфон и Курта Седд.

Капитан и капеллан.

Ультрадесантник и Несущий Слово.

Друг и враг.

Цепной кулак Эфона с ревом вырывает плазменный пистолет прямо из содрогающейся перчатки капеллана. Его движения натренированы, уверенны — безупречный образец кодифицированного совершенства примарха и вершина выучки XIII Легиона, только теперь им придали резкости неверие, предательство и злодейство. Курта Седд же, напротив, действует с налетом маниакальной неуязвимости. Он замахивается и бьет, словно человек, который верит, что попросту не может проиграть.

Эфон наносит удары с яростью Жиллимана — той яростью, которая не нарушает равновесия, а улучшает воинское мастерство. Он не дает противнику проскользнуть мимо, удерживая капеллана между собой и зияющей чернотой с другой стороны.

Двое кружат и бьются на краю бездны. Для стоящего летописца это могло бы стать спектаклем, обладающим горькой красотой. Воины на пике доблести сражаются, чтобы уничтожить — или, быть может, спасти? — друг друга.

Они начинают замедляться. Не от усталости, но от ужасного осознания, что мог быть и иной путь. Эфон скрежещет зубами. Несмотря на все, что он видел, и все, что совершил… на весь кошмар, всю резню и все кровопролитие… есть иной путь.

Он пытается подобрать слова, но Курта Седд описывает крозиусом мощную дугу и зацепляет его плечо со вспышкой питаемой энергией силы.