Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3

Ни у одного фенрисийского знака не было горизонтальной черты. Каждая насечка была вертикальной или диагональной, сделанная острием резца или боевым лезвием. Величайшие кузнецы ледяного мира — волундры — тратили на изготовление своих инструментов столько же времени, сколько на гравировку священных символов, так как нанесенные ими на фрагменты из дерева, металла или кости знаки должны были сохраниться на веки вечные. Творцы при работе шептали имя руны, сгорбившись среди теней, определяя ее контуры на материале, связывая вместе две души, создавая нечто большее, чем просто знак и отмеченный предмет.

На завершение надписи могло уйти десятилетие. Если совершалась ошибка, то дерево сжигали, камень раскалывали, металл расплавляли, кость разбивали. Волундр украшал смысловой текст узелковыми узорами, вычерченные тончайшими линиями вокруг ровных рядов знаков, призывая души змей, безглазых существ из темного фенрисийского прошлого, черных тисов, почтенных клинков знаменитых бойцов. Каждый разрез обдумывался, и каждый символ тщательно выбирался, потому что структура знаков и эмблем несла собственный смысл.

Фенрика всегда знала, что насечки защищали против пожирателей душ, ведь нижний мир был создан из мыслей, а каждая мысль была словом, а у каждого слова была своя руна.

Так что подобная работа не была декоративным искусством. Она относилась к области метафизики.

Примарх Леман Русс все это знал. Знал так же основательно, как и любая живая душа, и понимал в рунах больше, чем самые великие из его кузнецов. Ведь его создали из той же материи, из которой было соткано полотно судьбы, и руны пронизывали его сущность тем образом, который ни один из его воинов никогда по-настоящему не поймет.

И все же они знали о знаках рун дольше него: фенрисийцы понимали священные изображения на протяжении всей своей истории на мире-смерти, а она была старше самого Империума. Обитатели вечно движущегося льда вырезали руны на костяных осколках задолго до прибытия Русса к влка. Таким образом они оберегали костры от самых сильных морозов. Старые годи бормотали вечные истины из-под слоев дубленых шкур, переворачивая заскорузлыми руками костяные знаки, приобщаясь к пульсации мировой души, в то время как их жестокий мир путешествовал в море звезд.

Даже мудрецы не всегда хорошо понимали простую истину: примархи были чужаками для их народов. У них не было родных миров, даже Терра не являлась им. Примархи формировались под влиянием своих новообретенных подданные, а те в свою очередь менялись под их влиянием. В результате получалось нечто новое, которое могло быть могучим или же сломленным, но всегда гибридом, чье происхождение скрывалось непредсказуемыми играми загадочных богов.

Каждый генетический сын Императора во тьме, наполненной сомнениями ночи, размышлял над тем, какая часть его души была создана в амниотических баках родного мира, а какая на равнинах, в лесах и пустынях планет, куда их забросило. Каждый слышал в своих снах разъедающий душу шепот: ты чужак, тебя не должно быть в этом месте, это не твой народ.

Даже Повелитель Зимы и Войны, живое воплощение Фенриса, облаченный в волчьи шкуры, с синими, как свод Асахейма глазами, слышал эти нашептывания.

И сейчас он их слышал отчетливее, чем когда-либо. Русс сидел на каменном полу своих покоев, набросив на плечи шкуры и перебирая костяные символы иссеченными пальцами. Эти пальцы большую часть жизни сжимали рукоять топора. Они никогда не использовались для ремесла или ласок, поэтому они были широкими, с твердой, словно вываренной, кожей, натянутой поверх адамантиевой прочности костей.

Долгое время Русс, отдавая себе отчет о собственной силе, сомневался в том, чтобы примарха можно по-настоящему ранить, не говоря уже об убийстве. Теперь он знал, что возможно и то и другое, так как лично совершил оба. Если он закрывал глаза, то все еще видел подлинный ужас в единственном глазу Магнуса за секунды до того, как ревущий варп-ураган разорвал изломанное тело на кусочки.

В своих снах Леман слышал последние слова брата, произнесенные в тот самый миг, когда разрушились стеклянные пирамиды.

Ты — меч не в тех руках, брат. Ты перерезал невинное горло, и это будет мучить тебя вечно.

В тот момент Русс не обратил на них внимания, так как каждый человек, легионер и полубог, которых он когда-либо убивал, молили перед смертью о пощаде. Они всегда так поступали, цепляясь за жизнь, как голодный щенок за материнский сосок. Так или иначе, он ненавидел Магнуса. Ненавидел всей душой за то, кем тот был и за то, кем притворялся.

И все же. И все же.

Русс подобрал руны-знаки и снова бросил их. Они упали с нестройным стуком, выписывая спираль линий будущего на камне. Одни упали лицом вниз, и примарх не обратил на них внимания. Другие показали свои символы в тусклом свете огня.

Алваз. Гугнир. Даг. Ризам. Изхад.