Ересь ацтеков

— Если это не связано с национальной безопасностью, то не слишком. Нужно заполнить пару форм, сделать один или два телефонных звонка. Спутник находится на оптимальной полярной орбите, а потому способен увидеть что угодно, где угодно и когда угодно.

— Мне нужно очень тщательно проследить за небольшим участком джунглей. Ты сумеешь с этим справиться? Получить фотографии?

— Наверное. Если у меня будут точные координаты.

Кесслер тут же назвал их, не сверяясь ни с какими записями:

— Двадцать один градус двадцать три минуты девятнадцать и три десятых секунды северной долготы, восемьдесят семь градусов сорок минут и тридцать четыре секунды западной долготы.

— А почему вас интересует именно это место?

Кесслер вкрадчиво улыбнулся.

— А это, молодой человек, вам знать не нужно.

17

Фрэнсис Ксавьер Сирз обнаружил Уильяма Хаггинса, водителя машины «скорой помощи», в его собственной квартире над магазином скобяных изделий, пьяным в стельку. Он валялся в отключке на узкой неубранной постели через два часа после смены, которая заканчивалась в полночь. Сирз уже знал, что Хаггинс часто выпивает во время работы, а в грязной столовой валялось несколько банок из-под «Будвайзера» и пустая бутылка дешевой водки «Павлова», что свидетельствовало о продолжении пьянки.

Была ли склонность Хаггинса к выпивке следствием давнишнего насилия, сотворенного над ним епископом, или на то имелись другие причины, Сирза не интересовало, а вот коматозное состояние клиента имело огромное значение. Хаггинс не заметит появления постороннего человека в своей квартире, к тому же присутствие алкоголя в крови усилит действие инсулина. Сирз посмотрел на часы. Без четверти два. Превосходно.

Спальня выглядела паршиво: дешевый шкаф, стойка для одежды из нержавеющей стали, на которой висит несколько рубашек и форма, на прикроватной тумбочке у постели пластиковый пакет от молока и настольная лампа из «ИКЕА» в стиле «Арстид» с разорванной цепочкой выключателя, замененной на болтающийся шнурок. Пустые стены выкрашены в гнетущий светло-табачный цвет. Темная штора закрывала выходящее на улицу окно. Светильник из «ИКЕА» все еще горел. На столике валялась мятая пачка сигарет «Монте-Карло», спички из «Шутерс», бара на Мейн-стрит, в одном квартале отсюда, и пустая бутылка в сорок унций[61] от солодового пива с апельсиновым вкусом «Сент айдс».

Сирз заранее надел хирургические перчатки. Из кармана ветровки он вытащил заправленный «НовоЛог ФлексПен»[62], снял колпачок и левой рукой осторожно сдвинул подбородок Хаггинса в сторону. Тот застонал, пустил газы, засучил ногами, но не проснулся. Сирз с удовлетворением отметил, что Хаггинс небрит. След от иголки останется незаметным под густой щетиной, да еще при таких крупных порах и следах от старых порезов бритвой. Состояние кожи на лице Хаггинса напоминало пиццу.

Сирз установил рычажок на максимальную дозу, осторожно пощупал кожу Хаггинса под челюстью, чтобы найти артерию, и воткнул в нее очень тонкую иглу. Хаггинс даже не дернулся. Сирз держал иглу в артерии ровно шесть секунд, пока не убедился, что ввел весь инсулин, потом осторожно извлек иглу, аккуратно завинтил колпачок и некоторое время постоял, глядя на невинную жертву.

Уже много лет Сирз знал, что, когда дело доходит до убийства, терпение является важным достоинством и определяет успех — только так можно рассчитывать, что ни у кого не возникнет подозрений. Большинство убийц попадаются из-за того, что начинают торопиться, оставляют что-то на месте преступления или забывают детали первоначального плана.

Тот факт, что смерть Уильяма Хаггинса будет оставаться тайной для всех еще не менее двенадцати часов, за которые все улики исчезнут, значения не имел; Сирз считал, что должен действовать со своей неизменной тщательностью, даже если гибель жертвы не привлечет ничьего внимания. Для Сирза любая смерть — пусть даже речь шла о самом незначительном человеке — была важна. Поэтому он ждал.

«НовоЛог» — быстродействующий препарат, и уже через десять минут стали заметны первые признаки: попавший в мозг инсулин отправил Хаггинса в гипогликемический шок, как только содержание сахара в крови стало падать. На лбу жертвы выступил холодный пот, затряслись конечности, появились легкие конвульсии. Сирз положил палец на сонную артерию Хаггинса. Пульс стал неистовым, началась тахикардия.

Хаггинс застонал, вздрогнул, и его вырвало. Глаза широко раскрылись, но видны были только белки. После нескольких сильных конвульсий Хаггинс неожиданно затих. Его сфинктер расслабился, и воздух наполнился запахом человеческих испражнений. Путь от мертвецки пьяного до обычного мертвеца Хаггинс проделал за одиннадцать с половиной минут.

Сирз внимательно оглядел комнату, но не нашел никаких улик. Тогда он проверил себя. Никакие жидкости умершего Хаггинса на него не попали. На нем были надеты одноразовые хирургические бахилы и бумажная шапочка. Он не оставил следов, и ни у кого не возникнет подозрений.