Эра Зигмара: Омнибус

Наиболее оживлённой на холме была схватка вокруг Скаргана. Столь же сияющий, как поток из молний, принёсший воинов Бога-Короля, вихрь искрящейся смерти вокруг Жестокосердого был даже ярче. Жестокосердый был неостановим, он убивал одного Грозорождённого за другим, во имя своего бога и Вечноизбранного. Тем временем, военный отряд Скаргана умирал вокруг него — дикость Присягнувших Крови не могла противостоять неумолимости и уверенному продвижению одоспешенных Грозорождённых, а разжигатели гнева встречали смерть в безрассудном самозабвении. Но Жестокосердый был подобен скале, об которую разбивались Вечные. Он был смертью. Он был яростью. Он был возвышенным воплощением Кхорна.

Когда Принц Пепелища приблизился к нему, ведя своих воинов и изящно убивая врагов, то увидел Скаргана, прокалывающего шлемы-маски костяными когтями, насаживающего Грозорождённых на свои чудовищные рога, и выбивающего луки из рук трусливых вершителей. Он заставлял бронированных воинов согнуться пополам неистовыми пинками и раскручивал вокруг себя топор, который был длиннее самого смертоносца. Жестокосердый пробивал доспехи, отсекал конечности и повергал наземь могучих воинов священной грозы Бога-Короля. Он отрывал головы и шлемы голыми руками, пробивал глотки и грудные клетки древком боевого топора.

Ничто не могло его остановить. Окруженный телами бойцов своего военного отряда, Скарган проревел вызов предводителю Вечных, облачённому в безукоризненный небесный доспех и плащ. Сопровождаемый двумя собратьями, вождь Грозорожденных приблизился к кхорниту, держа в одной перчатке большую алебарду, а в другой оберегающий фонарь. Зувий почувствовал ранящую душу магическую энергию, излучаемую артефактом, и передёрнулся, когда она вышла на свободу. Скаргана Жестоксердого, однако, этот ужасный свет не беспокоил, хотя его красная плоть начала поджариваться на костях от близости фонаря.

Он убил стражников небесного предводителя, расколол их доспехи топором и отправил ярящийся небесный огонь к звездам. Повелитель Вечных пошёл на смертоносца с праведной храбростью, достойной самого Зигмара. Он ударил оберегающим фонарём по рогатому черепу Скаргана, на мгновение ослепив дикаря Хаоса. На краткий промежуток времени Жестокосердый оказался беззащитным и оглушенным. Перехватив алебарду одной рукой, предводитель стал рубить Скаргана изящными взмахами клинка и колоть заострённым шипом, венчавшим оружие. Он сломал костяные когти прокалывателя Скаргана, когда тот пытался защититься ими, и распорол дымящуюся плоть предплечья чемпиона Хаоса. Небесный воин пнул сабатоном в бугрящуюся мышцами грудь смертоносца и срезал один из чудовищных рогов с головы воина.

На мгновение Зувию показалось, что ему придется лично противостоять могучему Грозорождённому. Когда чемпион размахнулся оберегающим фонарём для нового обескураживающего удара, Скарган обеими руками поднял топор. Вместо того, чтобы защититься им от удара волшебного оружия, смертоносец, гневно размахнувшись, сокрушил артефакт в ослепительном взрыве магической энергии. Удивлённый уничтожением своего оружия, предводитель отшатнулся назад. Скарган заорал, когда яростная вспышка от разбитого фонаря омыла его обещанную Кхорну плоть кипящим светом Бога-Короля. Однако же, он не остановился. Ударив топором почти вслепую, он разрубил алебарду надвое. Ведомый лишь чутьём убийцы, Скарган обрушил клинок сверху вниз и вонзил его прямо во владыку.

Доспехи, плоть и кости разделились на две половины в блеске топора. На глаза Орфео ослепительная суть воина умчалась в небо. После этого колонна света вспыхнула, затрещала и исчезла, оставив на своём месте лишь жар и остаточное сияние.

— Стоять, — приказал Зувий. Сэр Абриэль и оставшаяся Ведьмачья Стража сомкнули щиты и ждали, а колдовские ничтожества из Незрячих, те, кто не был проткнут или взорван Грозорождёнными Вечными, слепо хватались друг за друга. Они были не единственными, кто утратил зрение.

Смертоносец представлял собой развалину, но впечатляющую развалину. Его обуглившаяся и обваренная красная плоть дымилась. Выпяченные мышцы рук, груди и спины висели клочьями там, где воины Бога-Короля резали и рубили его, рёбра и прочие кости были обнажены. Один из его больших рогов обратился изрубленным пеньком, а глаза чемпиона помутнели от обжигающей яркости оберегающего фонаря. По неуклюжести его движений было очевидно, что кхорнит ослеп, но при этом всё ещё держал боевой топор с ловкостью десятка зрячих воинов.

Маллофакс приземлился на плечо Зувия. Казалось, что звук насторожил смертоносца, который огляделся и взглянул в небо, ожидая суда и награды от Архаона, Вечноизбранного Хаоса.

— Поганый чернокнижник? — прорычал Скарган. — Это ты?

Принц Пепелища провернул А’квитас в латных перчатках, направив навершие выкованного демонами оружия на смертоносца. В металле раскрылся глаз.

— Верно, — ответил Зувий. — Это я. У меня для тебя плохие новости, возвышенный. Ты был оценён как недостойный.

Уродливые черты лица Скаргана искривились в ярости. Он слепо вгляделся в кровяную бурю.