Эра Мифов. Эра Мечей

Она среагировала первой. Круглая головка, пышная грудь и широкие бедра – Падера здорово смахивала на снеговика в юбке, однако шустро ринулась вперед, обгоняя мужчин вдвое больше нее ростом. Падера была старухой, еще когда родилась Персефона, теперь же она являлась самой старой в клане Рэн. Жена фермера вырастила шестерых детей и бесчисленное множество коров, свиней, цыплят и коз. Падера постоянно выигрывала на осеннем празднике урожая, получая первые призы за самые крупные овощи и лучшие пироги. Никого более уважаемого в далле просто не было.

Услышав Падеру, кольцо сочувствующих разомкнулось. При виде места схватки Персефона вскрикнула. Нога Холлимана была в крови от колена и ниже. Мокрый от пота Коннигер пятился, едва удерживая топор. Заточенное каменное лезвие потемнело, на землю падали капли. Он смотрел на Холлимана со странным выражением на лице. Он будто чувствовал себя виноватым.

Холлиман поднялся на локтях. Выгибая спину и воя от боли, он изо всех сил пытался отползти. Вряд ли он сам знал, куда и зачем. Вероятно, проигравший не понимал, что при движении из раненой ноги хлещет поток крови, которая впитывается в весеннюю травку, окрашивая ее в ярко-красный цвет.

– Держите его! – выкрикнула Падера. – Несите веревку!

По ее команде мужчины схватили Холлимана за руки и прижали к земле, другие побежали за веревкой. Маячившая среди зрителей Роан бросилась к Падере и сорвала с Холлимана кожаный ремень.

– Оберни вокруг бедра, девочка. – Старуха приподняла кровоточащую ногу. – Затяни выше колена.

Роан выполнила указания быстро и четко, будто ей велели завязать мешок с яблоками. Равнодушие Падеры к виду крови было вполне объяснимо. Старуха частенько вправляла кости при вывихах и переломах, даже если обломки торчали сквозь кожу. Ей приходилось зашивать глубокие раны, принимать роды у женщин и у домашнего скота. Однако стойкость и предприимчивость Роан удивили всех. До недавнего времени молодая женщина была рабыней Ивера-резчика и вела себя робко, словно полевая мышка. Она редко разговаривала и почти не выходила из хижины, которую унаследовала после смерти хозяина. И вот она бросилась действовать, не испугавшись ни криков Холлимана, ни того, что подол ее платья мигом пропитался кровью. Похоже, она этого просто не заметила.

Женщины взялись за концы ремня из сыромятной кожи и крепко его затянули. Фонтан крови сократился до потока.

– Добудь палку! – прорычала Падера.

Обе руки Роан были заняты ремнем, и она обратилась к дочери Сары:

– Брин! Достань из моей сумки молоток.

Брин протиснулась сквозь толпу, бросилась к Роан, открыла ее наплечную сумку и достала небольшой молоток.

– Сюда, детка. Клади рукоятку на пересечение ремней! – приказала Падера.

Брин заколебалась, глядя на кровь и морщась от криков Холлимана.

– Давай же! – крикнула Падера.

Персефона протиснулась вперед, взяла у девочки молоток и положила, куда надо. Падера с Роан обернули полосы вокруг рукоятки.

– Закручивай!

Хотя руки сильно тряслись, Персефона нашла в себе силы затянуть жгут. Поток крови сократился до ручейка, потом до капель.

– Так и держи, – скомандовала Падера, потом указала на статую Мари. – Принесите жаровню!

Ближайший мужчина скинул рубаху, обернул ею руки и принес посудину. Падера погасила огонь, оставив лишь тлеющие угли.

Холлиман почти перестал дергаться. Раскаленная кочерга коснулась его ноги, он дико закричал и обмяк. Запах разнесся ужасный, Персефоне пришлось прикрыть нос свободной рукой, другой она все еще крепко удерживала молоточек Роан.

Вокруг них толпились люди, встревожено перешептываясь. Холлиман был лучшим охотником в далле. Добытые им зимой олени многих спасли от голодной смерти. Детей после него не осталось, жена умерла от лихорадки три зимы назад. Снова он не женился. Сказал, что слишком горюет. Вождем Персефона его вряд ли бы выбрала, но человек он был хороший.

Коннигер прислонился к колодцу, все еще сжимая в руках топор. Его Персефона тоже бы не выбрала. Он не производил впечатления мудрого вождя, да и воодушевлять других был вряд ли способен. Типичный воин со щитом и топором.

Падера, заматывавшая почерневшую плоть на колене Холлимана, замерла. Она уставилась на лицо лежащего без сознания мужчины, будто он задал ей вопрос. Оставив в покое раненую ногу, приложила руку к его шее. Морщины на ее грубом лице очертились четче. Проворство старухи умерло вместе с Холлиманом. Она развязала жгут и вернула Роан молоток. Потом встала и пошла к колодцу, чтобы смыть кровь.

– Поздравляю, – бросила Падера Коннигеру. – Теперь ты вождь…

Глава 5 Перед дверью

«Изящная, сияющая, красивая – нам она казалась настоящей богиней и напугала всех до смерти».

«Книга Брин»

Пока все остальные фрэи в Эриане праздновали, Арион стояла в темной гробнице. Она положила руку на мраморную урну, в которой покоился прах фэйн Фенелии. Отполированный до блеска сосуд достигал восьми футов в высоту, расширялся кверху и сужался книзу.