Эпсилон Эридана

Заступая на дежурство, Карло каждый раз молил неведомого бога о том, чтобы эта самая скверная работа на этот раз досталась не ему. Конечно, не совсем честно желать, чтобы тяжелые обязанности выполняли другие. Наверное, поэтому бог и не слышал Карло. Другие-то были помоложе.

Карло погрузил куски льда на тележку и двинулся по коридору. Здесь он встретил двух девочек с ведрами и тряпками. Обе выглядели понуро, даже хохотушка Нинель. Карло остановился.

– Что, плохо дело?

– Сам не знаешь? – буркнула Нинель. – Он даже бредить перестал.

Речь шла о больном Артуре. Больном и обреченном. Карло решил переменить тему.

– А как уборка?

– Тоже плохо. Шерсть на полу откуда-то появляется.

– Это не от меня, – заверил Карло.

Девочки придирчиво его осмотрели.

– Не видно, – с некоторым сожалением согласилась Ева.

– Значит, вахухлик приходил, – заявила Нинель.

– Какой вахухлик?

– Шерстистый, разумеется.

– Ну и ну! Дожили. Вы его видели, вахухлика?

– Нет. Но Павлик видел.

– А, Павлик.

– Думаешь, насочинял?

– Конечно.

– А шерсть откуда?

Нинель опять смерила его подозрительным взглядом.

– А шерсть – от глупости, – разозлился Карло.

Нинель посмотрела на него в упор. В ее глазах наконец появились огонечки.

– Похоже на правду.

Ева прыснула.

– Работайте, работайте, – строго сказал Карло. И скорчил страшную рожу. – Не то вахухлик вам задаст!

– Пусть по... по-пробует.

– И что тогда по-получится?

– А по-получит по-по этому самому по месту. Нас уже не очень-то попо-пугаешь, па-папаша Карло. Навидались.

– Тогда ладно. Тогда я пойду по-погуляю.

* * *

Маленький Павлик крутил педали в тренажерном зале. Стрелка амперметра едва-едва отклонялась от нуля.

– Ладно, отдохни, – сказал Карло, кладя руку на худенькое плечико.

– А как же дневная норма?

– Если б ты ел как следует, может, и выполнил бы. Иди, вечером я за тебя покручу.

– Спасибо, – тихо сказал Павлик. – Я буду есть. А что на завтрак?

– Концентраты.

– Опять...

– Вечером будет жареная картошка. И бобы.

– Скорей бы вечер. Как Артур?

– Пока ничего.

– Ничего нового?

– Это уже хорошо.

– Что же хорошего?

– Не вешай носа, парень.

Павлик тут же опустил голову. Карло взял его за подбородок и заглянул в глаза.

– Ну, что тебе померещилось? Рассказывай.

– Вахухлика я видел. Это правда.

– А меня почему не позвал?

– Он запрещает.

– Вот еще новости! Какой-то вахухлик раскомандовался! Тебе кто друг – он или я?

Павлик еще ниже нагнул голову и засопел.

– Тебе бы такого друга! Он... он знаешь, какой? Лохматый. Я не виноват, что вахухлик ко мне цепляется...

– Ну-ну, – сказал Карло. – Сегодня будешь спать в моей комнате, хорошо?

Павлик обрадованно кивнул.

– Посмотрим на твоего вахухлика, – сказал Карло. – Не грусти, Паоло! Будь мужчиной.

– Мне еще рано, – серьезно сказал Павлик. – Да и не получится.

– Почему? Знаешь, что главное в мужчине?

– Нет. А что?

– Уметь посмеяться над своим вахухликом. У каждого есть свой вахухлик.

– И у тебя?

– Конечно. Только редко появляется, засмеял я его. Знаешь, он теперь чистит зубы.

– Кто, вахухлик?

– Ага. Приходи, покажу его зубную щетку.

– Ну ты даешь!

* * *

Установки искусственной тяжести на планетах применять нельзя, потому что окружающие породы стягиваются к центру гравитационного поля, образуя компактную массу. Все это начинает медленно погружаться в поверхностный слой вместе с постройками и скалой, на которой должны располагаться гравитроны. Да и энергии требуется огромное количество. По этим причинам на базе действовало только естественное притяжение Эстабриона, который к планетным гигантам отнюдь не принадлежал.

Точно рассчитанным движением Карло оттолкнулся от пола, взлетел до потолка, оттолкнулся от него, опустился на пол, вновь взлетел. И так – четыре раза. Ровно столько требовалось, чтобы пройти "кузнечиком" коридор перед госпиталем. Усилием воли он заставил себя открыть дверь с надписью "Посторонним в...". Надпись эта давно стала лишней, в госпиталь никто по доброй воле не заходил. Потому что редко кто выходил в добром здравии.

Перед стеклянной перегородкой сидела Дженни и заплетала косу. Глаза у нее были заплаканные.

– Перестань, – сказал Карло – Первый раз, что ли?

– А если он все время маму зовет, – всхлипнула Дженни, – тогда что?

– Ничего. На вот, выпей.

– Порошковое?

– Какое еще? Коров у нас нет.

– А что у нас есть?

– Надежда.

– Ее нельзя есть.

Карло не ответил. Он подошел к прозрачной перегородке. За ней поместили Артура. Артур лежал с открытыми глазами, но эти глаза уже два дня ничего не видели. Вторые сутки без сознания. Перитонитом это называлось. И ни одного врача на всем Эстабрионе. И никакой связи с Кампанеллой.

Сквозь открытую дверь из коридора послышался скребущий звук. Дженни взорвалась.

– Да скажи ты ему! Второй раз приходит. Ангел ночи!

Карло выглянул. Так и есть. В коридоре стоял Абдулла с ящиками из-под галет. Глядя в потолок, он молчал. Своими запавшими глазницами, бледным лицом и пробивающейся черной бородкой он действительно напоминал ангела ночи.

– Рано еще, Абдулла, – мягко сказал Карло – Иди к себе.

– Ящики здесь оставить? – спросил Абдулла.

– Нет. Неси в мастерскую.

Два ящика Абдулла взял в руки, третий подцепил головой.