Эпопея любви

Это были Келюс и Можирон. Третий нападавший молчал, но наносил удары с холодной яростью. Это был Моревер. В трактир они зашли на всякий случай, зная, что оба Пардальяна долго проживали в гостинице «У гадалки». Шевалье они не нашли, но, увидев Пардальяна-старшего, не раздумывая ринулись в бой.

Пардальян, хотя и не совсем оправился от ран, полученных в сражении на Монмартрской улице, тем не менее держал оборону. Но на него наступали трое, он отбивался, как мог, однако постепенно отступал в глубь зала. Дрались молча, нападавшие твердо решили прикончить старого вояку, а потом добраться и до сына. Они берегли силы, сохраняли хладнокровие и действовали согласованно, поджидая момент, чтобы нанести смертельный удар. Пардальян отступал. К несчастью, боевой порядок врагов прикрывал выход на улицу. Пардальяна оттесняли в дальний конец зала, к открытой двери в следующую комнату, в которой, как помнят наши читатели, когда-то состоялся банкет поэтов Плеяды. Нападавшие атаковали, и вытесненный из зала поэтов Пардальян отступил в заднюю комнату трактира.

— На этот раз не ускользнет! — проговорил сквозь зубы Моревер.

«Похоже, я умру, не увидев шевалье!» — пронеслось в голове у Пардальяна-старшего.

Внезапно он увидел распахнувшуюся дверь в темный чулан, где было два входа: один — в погреб, другой — в длинный коридор, выходивший на улицу. Не успели нападавшие опомниться, как дверь в чулан захлопнулась перед ними. Но это сделал не Пардальян, успевший юркнуть в чулан. Дверь захлопнула прекрасная госпожа Югетта. Когда хозяйка увидела, что дело принимает плохой оборот, она выбежала на улицу, обогнула гостиницу и отперла заднюю дверь. А убедившись, что старый солдат успел проскочить, захлопнула дверь с другой стороны и повернула ключ.

— Вы! — воскликнул изумленный Пардальян.

— Бегите же! — прошептала хорошенькая хозяйка, толкая его к двери в конце коридора.

— Ну нет! Сначала отблагодарю вас! — и Пардальян-старший, решительно обхватив госпожу Югетту за талию, влепил ей два поцелуя в обе щеки. — Один — за меня, другой — за шевалье!

После этого он бросился в конец коридора и через мгновение уже несся по улице Сен-Дени.

А нападавшие штурмовали запертую дверь.

— От нас не уйдешь! Поймаем! — орали Можирон и Келюс. Моревер побежал искать молоток, чтобы выбить замок.

Он вернулся в главный зал, где наткнулся на совершенно спокойную Югетту.

— Молоток! Мне нужен молоток! — закричал Моревер.

— Зачем же ломать? — улыбнулась Югетта. — Да я вам дверь ключом открою.

— Мы вас отблагодарим, — заметил Моревер.

Дверь открыли, но, увидев длинный коридор, трое убийц поняли, что старый лис ускользнул и на этот раз. Они бросились на улицу, но было поздно! Пардальян успел скрыться. Он кинулся в сторону Воровского квартала, но вовсе не для того, чтобы спрятаться — там он рассчитывал найти помощников, готовых сопровождать маршала де Монморанси при его отъезде из Парижа.

На улице Пардальяна догнал Пипо. Верный своим привычкам пес зажал в зубах колбасу, которую он в суматохе уволок из гостиницы «У гадалки».

После того как три драчливых гостя покинули гостиницу, Югетта вернулась в кухню, где и обнаружила своего мужа, кипевшего от возмущения.

— Господи Боже мой! — вопил метр Ландри. — Надеюсь, господин де Пардальян больше не явится сюда, чтобы заплатить долги!

— Да отчего же? — мечтательно улыбнулась хозяйка. — Пусть придет, заплатит, не так уж мы богаты, чтобы бросать деньги на ветер.

— Ну уж нет! — возмутился метр Ландри. — Каждый раз, стоит ему протянуть руку к кошельку, начинается драка и битье посуды в нашем заведении.

— Ну припишите это к его счету, — посоветовала Югетта. Метр Ландри тяжко вздохнул, присел к столу и приписал к длиннющему счету еще несколько строк:

— Далее: полный обед с вином — два экю и пять су; далее: бутылка старого бургундского — три экю; две бутылки сомюрского вина — два экю; разбитая посуда — двадцать ливров; колбаса, утащенная псом шевалье де Пардальяна, — пятнадцать су четыре денье.

— Давай уберу счет, — сказала Югетта, заглядывая через плечо мужа.

Ландри вручил счет жене и вернулся на кухню в состоянии самой черной меланхолии. А Югетта ниже общей суммы долга приписала на счете:

Получено от господина де Пардальяна два поцелуя, один от его имени, второй от имени господина шевалье, стоимостью тысяча пятьсот ливров каждый.

Она подвела черту и убрала счет в шкафчик в своей комнате.

Часов в шесть вечера Пардальян-старший возвратился во дворец Монморанси. Он довольно долго бродил по Воровскому кварталу, вел таинственные переговоры с некими мрачными личностями, которыми кишмя кишели эти подозрительные улицы. Во дворец он вернулся довольный, улыбался в усы и бормотал: