Эпоха зомби

И тогда Равиль сказал ему:

— Веди нас к Науму, живо.

— К кому?! — Глаза бойца, казалось, вывалятся из глазниц.

На губах вольника появилась тень улыбки:

— А что, в Туле много людей с таким именем? К Науму Горбатому. — А потом, чуть помедлив, он добавил: — К моему брату.

* * *

Кулак — костяшки сбиты, покрыты коркой засохшей крови — трижды врезался в дверь подъезда. Стальная плита дрогнула, загудела.

С грохотом отвалилась «форточка». Темнота в проеме надежно прятала вопрошающего, хотя рассвело уже пару часов назад. Тому, кто притаился за дверью, не надоело еще жить, ведь стоит расслабиться, разок всего щелкнуть личиком — и схлопочешь пулю, верняк.

— Кто?! — раздраженно спросила темнота.

Гурбан — именно он постучался в дверь — промолчал в ответ. Он знал порядок.

— Кто? — На этот раз в голосе невидимки злости поубавилось.

Гурбан ждал третьего вопроса. Только тогда следовало говорить, не раньше и не позже.

— Кто?

— Конь в пальто, — невесело пошутил командир чистильщиков, вспоминая радиоактивных лошадок из Орла. — Гурбан пришел. По братишке своему Вилену соскучился.

Вообще-то никакими братьями они не были, Гурбан — единственный ребенок в семье. Просто еще до Псидемии Вилен и Гурбан служили вместе, а потом судьба-злодейка свела их опять, и старая дружба вспыхнула пуще прежнего, ведь в дивном новом мире честь не в почете, а старые знакомые — редкость.

— Ну что, пускаешь, нет?

Команда Гурбана топталась в отдалении, натянув добытые в бою луки и наблюдая за небом, грозящим налетами зомбоптиц. На каждой крыше огнемет не поставишь. Но на соседних домах огнеметы есть, это Гурбан точно знал. Как знал и то, что все чистильщики сейчас на прицеле. Штаб-квартира Зареченского клана, одного из самых больших в Туле, лишь снаружи выглядела как обычное, ничем не примечательное здание из кирпича в пять этажей. На самом же деле дом охранялся так, что куда там периметру под током. Вилен, глава клана, на безопасности не экономил, бойцов своих баловал и поощрял, но и карал за проступки нещадно.

Натянулась цепочка, возвращая «форточку» на место. Какое-то время ничего не происходило, а потом массивная дверь со скрипом — ее специально не смазывали — приоткрылась.

— Входи, Гурбан. Вилен ждет.

Он протиснулся в щель и окунулся во мрак. Резких движений старался не делать — зачем провоцировать охранника, на глазах у которого наверняка прибор ночного видения, а в руках кое-что серьезнее стрелы?

— Что-то совсем уж на осадном положении… — пробурчал Гурбан, ему не понравилось, что в тамбуре темно, как в тылу у африканца.

Кстати, к почти что африканцу в гости он и нагрянул. Родители Вилена, натуральные чернокожие, приехали в Россию учиться, остались тут жить и зачали сына.

Медленно, подмечая изменения, Гурбан поднялся по щербатым ступенькам на второй этаж. Стекла здесь, как и во всем доме, заменили на листы жести, то есть свет снаружи не проникал. Но тут, на втором, было светло — горела лампочка у потолка. Вопрос бесперебойного электричества в Туле решился давно и окончательно — иначе острог прекратил бы свое существование в первые же дни Псидемии.

Остановившись у двери, обитой черным дерматином, Гурбан постучал трижды. Звонко — даже чересчур — щелкнул замок, скрипнул засов, звякнула цепочка. Подняв руки над головой, Гурбан вошел в квартиру, и его оглушил восторженный вопль:

— Лучше член забить в сосну, чем попасть служить в «Десну»!

Здоровенный, черный как смоль мужик облапил командира чистильщиков и легко, будто воздушный шарик, оторвал его от ковровой дорожки на полметра.

Очень хотелось ответить подобной шуточкой, но тогда обмен любезностями затянулся бы. А время сейчас ой как дорого: секунды — и той жалко. Обнимаясь с товарищем, Гурбан сразу приступил к делу:

— Вилен, я рад тебя видеть. Но я не просто в гости пришел. Выслушай меня, это важно, Вилен. Это очень важно.

Негр — высокий, крепкий, с едва заметным брюшком под линялой тельняшкой — тотчас опустил его на пол:

— Твои люди там, у подъезда? Накормить, всё как положено?

— Мои. Спасибо.

Что ж, теперь команду Гурбана примут — уже принимают — по высшему разряду: горячая еда, чай, постель. И на прощание всем выдадут оружие и патроны. Как говорится, свои люди, сочтемся. А если и нет, клан не обеднеет. Зареченцы все-таки, а не какие-то мосинцы, которые спят и видят, кому продать родную мать за полушку.

Зная о неприязни между кланами, Гурбан решил начать издалека:

— Как дела у Наума? Еще коптит небо?

И так будто вырубленное из черного мрамора, лицо стало тверже приклада АКСУ.

— Ага, московским зад регулярно подставляет твой Наум. — Вилен шагнул к столу, на котором лежал обычный с виду бронежилет, хороший такой, массивный, но в меру — под свободной курткой его не видно будет. Рядом с броником сиротливо валялась потрепанная книга за авторством какого-то Кропоткина, а ведь негр отродясь не проявлял тяги к литературе, может, и читать не умел. — Типа с московскими объединяться надо, иначе зверье сожрет. Он готов отдать им свой пай, третью часть Острога-на-колесах, которым Тула все эти годы только и живет.