Эпоха Отрицания

Когда Прю рассказала им о вопросе Сэма по поводу пропавших подростков, раздался коллективный вздох раздражения.

– Если мы теперь не поспешим, – предупредила она всех присутствующих, – то можем запросто упустить ситуацию.

Но никто не засуетился.

Вернувшись в кабинет, Рейчел не скрывала своего раздражения. Эшли и Даг разделяли ее озабоченность, в то время как Оуэн Джейкс, сложив за спиной руки и прислонившись к стене, покачал головой.

– Это могло бы иметь значение лет десять назад. Шумер поднимает шум из-за пропавших детей, и вы думаете, что стоит копья ломать?

Все трое посмотрели на него.

– Дело не в том, кто и что сказал, – объяснил Джейкс, – а что принимается за правду. Вот Шумер что-то говорит, а нам нужно лишь твердить прямо противоположное, притом убедительно.

– А как же истина? – спросила Эшли.

Оуэн усмехнулся.

– В две тысячи первом мы все поставили с ног на голову.

– Я думала, вы пытаетесь подобраться к разгадке, – раздраженно проговорила Рейчел.

– Я этим как раз и занимался, но потом мы перехватили вот что. – Джейкс показал конверт в пластиковом файле. Передав его Рейчел, он проследил, как она вынула конверт и прочитала имя получателя. Письмо было адресовано Дэвиду Паркеру.

– Меня так и распирает от желания лично вручить ему это, – сказал Оуэн. – И посмотреть, как он отреагирует.

Прю вытащила из конверта единственный листок, быстро пробежала глазами текст, а затем показала его Дагу и Эшли, которые многозначительно переглянулись.

Сложив письмо и вложив его обратно в конверт, Рейчел сказала:

– Что ж, благодарю вас, Оуэн. Я сама позабочусь об этом.

Вот почему она появилась в Трайбеке на следующий день, поднялась по лестнице и спросила Дэвида Паркера, как он себя чувствует. Вопрос был риторический, поскольку для себя она уже нашла на него ответ, как только увидела, что тот стоит, пошатываясь, посреди гостиной, в окружении раскрытых картонных коробок. Дэвид был одет, но гостья подозревала, что не позвони она заранее, он сейчас шатался бы по квартире в одних трусах…

– Как видите, я до сих пор на ногах, – хрипло проговорил писатель.

Прю кивнула в сторону коробок:

– Переезжаете?

– Это вещи Ингрид.

– Что, уже сдались? Оставили надежду?

– А что? Вы знаете, где она?

Агент покачала головой.

– Но ведь прошло всего две недели.

– По-моему, достаточно, чтобы понять, что я уже ни на что не надеюсь.

Они оба знали, что это ложь. Рейчел наблюдала такое раньше: самым большим сюрпризом для мужчин, которых бросили, является то, что в одиночестве им становится еще хуже. Квартира Паркера приходила в упадок, и его тело тоже – он даже не мог самостоятельно контролировать, сколько выпил. Имея крышу над головой, он, по сути, стал бездомным, и единственным, что изменилось в его жизни, стало отсутствие его жены. Без Ингрид пошла под откос и его работа, и весь былой распорядок дня. Вообще, такая зависимость для большинства мужчин всегда становилась крайне неприятным, даже болезненным открытием.

– А что вы собираетесь делать с этими коробками? – спросила Прю.

Не найдя что ответить, хозяин дома потер лицо, а затем сел.

– Во время нашего последнего разговора, – заметила Рейчел, – вы сказали, что нам ни за что не отыскать Ингрид, потому что она приняла сознательное решение и сама не хочет, чтобы ее обнаружили.

– Да, помню.

– А как она дошла до такого?

Писатель почесал шею, а затем пожал плечами.

– Ее отец был профсоюзным лидером во Флинте. Лично я никогда не видел его, но зато много слышал. Стойкий, убежденный коммунист старой закалки. И разочарованный. Он никак не мог ужиться с тем, что Сталин погубил все шансы коммунизма распространиться по всему миру. Принял слишком близко к сердцу. Его разочарование было настолько велико, что именно этим его друзья объясняли его жестокость. – Дэвид заколебался, возможно задаваясь вопросом, нужно ли продолжать. Рядом не было той самой Ингрид, которая обычно держала его в определенных рамках. Сейчас эти рамки ставить было некому. – Мать Ингрид была завсегдатаем местной клиники. Сломанные ребра, отекшее лицо, синяки под глазами. Вот такое было у Ингрид детство. Когда ей исполнилось шестнадцать, она набралась смелости и набросилась на ублюдка с лопатой, что наконец убедило мать бросить мужа. Два года спустя, во время очень ненастной зимы, отец окончательно спился. Его нашли мертвым на берегу водохранилища Кирсли.

Рейчел знала – читала о таких вещах, – что, по оценкам ООН, каждая третья в мире женщина терпит в своей жизни физическое или сексуальное насилие. Причем обычно источником такого насилия является ее же близкий – муж или сожитель. И она никак не могла выбросить из головы эту неумолимую статистику, все время вспоминала о ней. В ее мире это соотношение было еще выше, и не только потому, что она сама тоже являлась жертвой. А в первую очередь потому, что насилие порождает еще больше насилия, а те женщины, которым повезло, как правило, не попадали под ее «микроскоп».

– Вы думаете, это поможет объяснить ее действия? – спросила Прю.

– Не знаю, специальный агент. Сами-то что думаете?